ДВОЙНОЙ КОКОС

В Индийском океане издавна встречали огромные, как каравай хлеба, орехи. Еще в XVI веке их подбирали моряки возле Явы и Суматры, возле Индии и Мальдивских островов. Никто не знал, откуда эти орехи и на чем растут. Говорили разное: что это плоды гигантских морских пальм, которые живут под водой. Не забыли и о рае, предположив, что это—плоды именно того райского дерева, которое соблазнило библейскую Еву (не ясно только, как могла Ева откусить кусок от грубой, деревянной оболочки!).
   У плода есть выемка, словно от него и вправду откусили часть. От этого он кажется как бы двойным, и англичане называют его «дабль-коконат», то есть двойной кокос. Он и по величине соответствует примерно двум кокосовым орехам: в поперечнике сантиметров шестьдесят.
   Иногда двойные кокосы находили на берегах Индийского океана, но никто и никогда не видел, чтобы орех на песке прорастал. Под прочной оболочкой всегда оказывалось гнилое ядро. Живую пальму обнаружили впервые в 1743 году на крошечном островке Прейслин. Он всего 12,8 километра длиной. Спустя 27 лет обнаружили целый лес двойных кокосов на соседних кусочках суши—островках Курьезе и Раунде.
   Все они — из группы Сейшельских островов на перепутье между Индией и Африкой. За тысячу миль от континента. Из 33 островов архипелага двойной кокос оказался только на трех. По имени островов пальму назвали сейшельской.
    С тех пор многое изменилось на Сейшелах. Горели леса. Стволы пальм рубили на дрова. (И сейчас бывают такие случаи.! На Раунде остались только пни. Удалось спасти двойные кокосы только в двух резерватах. Пересчитали поштучно. Уцелело пять тысяч стволов. Нои там леса их сильно нарушены. Сможет ли еыжить сейшельская пальма в новом окружении, покажет будущее.

Читать далее «ДВОЙНОЙ КОКОС»

ДИТЯ ОКЕАНА

Кокос не блещет красотой. Ствол кривой. Крона жидкая. Листьев мало. Профессор А. Краснов, попав на остров Шри-Ланка в конце прошлого века, был крайне разочарован внешним видом королевы пальм. Она показалась ему похожей на метлу.
   Зато кокос вездесущ. Эта пальма расселилась по всей тропической зоне. Причина? На первый взгляд она проста. Плод кокоса—жирный, легкий орех. Прекрасно плавает по морским волнам. Ствол пальмы потому и кривой, что обязан склоняться над водой. В этом случае орех упадет не на землю, а в воду, и волны унесут его подальше от материнской опеки. Прорастет на чужом берегу. Может быть, на другом континенте. Чтобы доказать живучесть ореха, проделали опыт. Сто десять дней держали в морской воде. Всхожести не потерял. За такой срок далеко можно уплыть. И перебраться в другую часть света.
   И все же возникли сомнения. Т. Хейердал решил проверить живучесть кокоса. Для этой цели на плот Кон-Тики во время памятной одиссеи погрузили двести орехов. Часть сложили в корзинах наверху. Другую часть поместили под палубой. Там плескалась соленая вода. Плыли 101 день. Те плоды, что хранились в корзинах, прекрасно выдержали плавание и сохранили жизнеспособность. Орехи, ехавшие под палубой, загнили и погибли. Морская вода просочилась через глазки и погубила зародыш. Опыт Хейердала учит: кокосовый орех плыть по морям может, но к дальним берегам добирается уже негодным. И если кокосовая пальма склоняется над водой, то только для того, чтобы обеспечить ближние круизы плодов. Правда, не все так считают. Другие видят иную причину—стремление пальмы к свету. Доказательства? Они есть: кокосовые пальмы с совершенно прямыми стволами.

Читать далее «ДИТЯ ОКЕАНА»

О ПАЛЬМОЦВЕТНЫХ

  Силуэт пальмы—эмблема юга. Почти все пальмы—жители тропиков. В субтропиках редки. В умеренной зоне их вообще нет. Две трети пальм встречается в Новом Свете, одна треть—в Старом. 240 родов a 3400 видов. Высотой в среднем, как кокос, метров до тридцати. Бывают и по 50 и по 60 метров. Лианы вшестеро длиннее. Некоторые растут почти без ствола, как кустарник. Тогда их называют «пальметто».
  Пальмы известны своей стройностью. Ветвистых среди них нет. Два исключения —пальма дум-дум с берегов Красного моря и яйла, растущая па Филиппинах. Если начинают ветвиться другие, это считается ненормальностью. Образ жизня разный. Кокос предпочитает берега морей. Финиковая пальма —горячий песок пустыни. Саговая— болота. Все неравнодушны к воде. В пустьше тоже растут не везде, а только там, где ближе влага. Растут и в сметанных лесах и самостоятельно

Читать далее «О ПАЛЬМОЦВЕТНЫХ»

НИ МУРАВЬЯМ, НИ ОГНЮ НЕ ПОДВЛАСТНЫЙ

Никому не подвластен дикий ячмень двуряд-ный. Соломенной желтизны, плоские колосья. Прямые длинные ости. И колоски, спаренные по три штуки вместе. Когда колос разламывается, созревая, тройник колосков падает на землю как одно целое.
   В тройниках — вся сила диких ячменей. Только центральный, средний колосок несет зрелое зерно. Два боковых зерен не дают. Они превращаются в подобие крылышек. Как наконечник стрелы тройник летит к земле, направляемый остью. Вонзается в нее. Волоски -на стерженьке тройника не позволяют выдрать его из . почвы. Муравьи пытаются это сделать, но безуспешно. Ость отломят, а зерно останется в земле.
   Оно не подвластно не только муравьям, но и огню. Прошумит степной пожар, пал сожжет все, что есть живого наверху. Зерно ячменя сохранится. Оно — в земле.
   Такие преимущества позволили спонтанеуму, как зовут дикий двурядный ячмень по-латыни, захватить немалые площади. Он есть и в Иране, и в Афганистане, и в Сирии. И у нас в Средней Азии. Восточная граница— Тянь-Шань. Огромные пространства степей и полупустынь покрыты спонтанеумом на юге Туркмении и Таджикистана. Заросли ячменя бросаются в глаза путешественникам даже зимою.
   Культурный ячмень дает человечеству перловую крупу, ячневую кашу и корм для лошадей. На Востоке, где не удается рис, сеют ячмень. Тогда он дает и хлеб.
   Но как появился культурный ячмень? Откуда пришел? Кто его породил? Было бы проще, если бы он был один. Но культурные ячмени — две разные группы. Одни шестирядные, другие двурядные. У шестирядных бесплодных колосков нет. Тройник несет три зрелых зерна. У двурядных зерно одно. Зато более крупное.
   Какие возникли раньше? Двурядные из шестирядных или наоборот? Казалось бы, логично вообразить, что шестирядные из двурядных. Ведь их дикий сородич—двурядный. Однако ботаники и селекционеры разделились на два лагеря. Одни — за двурядных, другие — за шестирядных. Втянули в спор археологов. Раскапывали гробницы. Потрошили древние склады.

Читать далее «НИ МУРАВЬЯМ, НИ ОГНЮ НЕ ПОДВЛАСТНЫЙ»

ПО АРОМАТУ ОН НАСТОЯЩИЙ РЯБЧИК!

Трудно найти среди злаков траву, которая соединяла бы в себе столь ярко выраженные вредные и явно полезные качества, как пырей. Особенно ползучий. Название рода — агропирум — само говорит за себя. В переводе — «огонь полей». Какие только изощренные методы не применяли полеводы, а ползучий пырей все штурмует нивы и огороды. Под землей — прочные корневища, крепкие, как капрон. Много лет держит захваченную землю. Хоть зерно пырея и не очень много дает муки, зато какая мука получается! Клейковины в ней куда больше, чем в обычной пшенице.
   Использовать неуемную силу пырея на пользу человеку пришло в голову академику Н. Цицину. Пырей такой же близкий родич пшенице, как и эгилопс. Соединить бы тучность пшеничных колосьев, весомость ее красных зерен с белковостью пырейного семени, многолетно-стью, морозостойкостью! Многолетняя пшеница освободит труд сеяльщиков, сохранит и закрепит почву, избавит от сорняков.
   Конечно, создать такой уникум удалось не сразу. Первый опыт опыления пшеницы пыльцой обычного пырея результатов не дал. Однажды, работая в совхозе «Гигант» в Ростовской области, академик встретил пырей сизый. У него грубоватые на ощупь стебли с опушенными листьями и длинным, больше ладони, колосом. Попытался скрестить его с пшеницей. Успех превзошел ожидания. Нашлись и другие пыреи, совмещавшиеся с пшеницей: солонцовый, морской, опушенный. Удалось даже привлечь к делу и одну из форм пырея ползучего.
   Зерно гибридных растений оказалось как раз таким, как нужно. Клейковины в нем на треть больше, чем в пшенице. Вкус хлеба пырей тоже улучшил. О вкусе хлеба академик сказал так: «Да это же по аромату настоящий рябчик!\»
    Мысль ученого искала и другие дикие формы, которыми можно улучшать пшеницу. Выбор пал на элимус-колосняк, полярную рожь. Почему элимус0 Преимущества перед пшеницей у него немалые. В среднем у пшеницы в колосе бывает около 50 зерен, у элимуса—до 500. Клейковины, от которой зависит подъем теста, у пшеницы 40 процентов, у элимуса—70.

Читать далее «ПО АРОМАТУ ОН НАСТОЯЩИЙ РЯБЧИК!»

СИНТЕТИЧЕСКИЙ ХЛЕБ

В поисках дикой пшеницы академик Вавилов стремился в Сирию. Он давно слышал, что там обитает замечательная двузернянка (в каждом колоске по два зерна), устойчивая к засухе, безразличная к почве.
Камни, щебень — ей все нипочем. Знатоки утверждали: для улучшения пшениц отличный кандидат.
   История сирийской двузернянки романтична. Ее обнаружили в 1855 году. Гербарий, несколько колосков, привезли в Вену. Там он лежал почти 20 лет никому не нужный, в пыли шкафов в музее естественной истории. Наконец в 1873 году на него наткнулся австрийский ботаник Ф. Кернике. Стал определять. Вышло, что новый вид. Кернике не поверил. 13 лет ждал, боялся обнародовать открытие. Наконец мир уэнал.
   На поиски дикой пшеницы ринулся палестинский ботаник И, Ааронсон. В 1906 году ему удалось отыскать двузернянку в Сирии у подножья гор Джебел-Сафед. Она лежала у его ног развалистыми побегами с крупными рыхлыми колосьями. Ободренный удачей ученый объявил, что отныне открывается новая эра в селекции пшениц. Энтузиазм Ааронсона передался доктору Куку— представителю департамента земледелия США. Тот побывал в 1913 году в Сирии и Палестине и распорядился немедленно переправить в США образцы. Несметное количество ящиков с колосками ушло за океан.
   Настал черед Вавилова. Но время оказалось неудачным. В Сирии шла война. Как раз там, где росла дикая двузернянка. Однако академика это не смутило. Добыв у срранцузов визу (их и своим-то не давали!), он прибыл к месту боев. Ходил с белым платком на палке, чтобы не попасть под пулю. Валялся с приступами малярии, В довершение всех бед, когда он наконец настиг желанную пшеницу, копосья ее уже созрели и рассыпались на колоски. Их нужно было выуживать между камнями.
   И тут, копаясь в каменных россыпях, он обнаружил, что земля, взрастившая дикаря, совсем не так бесплодна и скупа, как объявил Ааронсон. Тот немного увлекся, пофантазировал. Земля была мягкой и, по-видимому, плодородной. И только камни заставляли думать, что она никудышная. Камни, однако, играли свою роль, обеспечивая землю добавочной влагой, (Ночью на них конденсировалась влага.)

Читать далее «СИНТЕТИЧЕСКИЙ ХЛЕБ»

ТЕРЗАЮЩАЯ ПШЕНИЦУ

1924 год. Академик Н.Вавилов с экспедицией идет по Афганистану. По дорогам — желтые заплаты ржаных полей. Знакомое северное жито! Сизоватые листья. Остистые, крупные, немного поникшие колосья в ладонь длиной. Жаркий юг, а от полей веет севером, Нечерноземьем. Тихими дождями и морозными утренниками.
   Немного странно: на полях — засилье ржи, а ржаной хлеб афганцы в рот не берут. Не только афганцы. У народов Востока вообще в ходу пшеница, а не рожь. Удивлялись многие путешественники.
   Вавилов идет мимо спокойно. Ржаные нивы ему хорошо знакомы еще по соседнему Ирану. Был там в 1916 году. Знает: стоит раздвинуть ржаные колосья, как под ними обнаруживается обычная пшеница. Сеют пшеницу. Рожь приходит сама. Как сорняк. На вид очень похожа на рожь обычную, посевную. Возникает мысль: может быть, сеяли когда-то? Потом перешли на пшеницу. Рожь осталась. И стала сорняком. Именно так полагал в конце прошлого века академик С. Коржин-ский. Он много путешествовал по соседнему Туркестану. Там сорная рожь тоже досаждала земледельцу.
   Чем выше в горы, чем прохладнее, тем неуютнее чувствует себя пшеница и тем легче ее вытесняет рожь. Замечательно, что за пределами полей ржи нет. Она подобна васильку, куколю или рыжику, засоряющим культурные посевы.
   Вернувшись из Ирана, Вавилов первую же свою работу посвятил сорной ржи. С Коржинским спорил открыто. Разве можно уподоблять сорную рожь васильку? Если допустить, что раньше рожь сеяли, а потом она одичала, то, следуя Коржинскому, нужно считать, что и василек тоже возделывали на полях, а потом забросили, и он одичал.
   А сама сорная рожь? Она, конечно, с виду похожа на посевную. Но среди нее попадаются красноколосые формы, которые в Европе неизвестны. Да и могла ли рожь в древности возделываться на Востоке, если ее величали там не иначе, как \»терзающая пшеницу»? А в некоторых странах и вообще о ржи не упоминали. Даже славный путешественник Марко Поло, посетивший Туркестан, Индию и Малую Азию, рассказывал о чем угодно: о пшенице, рисе, о ячмене и просе, только не о ржи.

Читать далее «ТЕРЗАЮЩАЯ ПШЕНИЦУ»

ВЕЙНИК, ЛАЛАНГ И БЕЛОУС

Старые гари кедровых лесов часто похожи на ржаное поле. Тысячи миллионы желтых соломин. Узкие, как колосья, зрелые метелки. И только черные остовы обгорелых пней говорят, что первое влечатление обманчиво и что на гари разросся совсем другой злак—лесной сорняк вейник. На плохой, тощей почве вейник редок, как плохо засеянная нива, на хорошей, тучной так густ, что в двух шагах ничего не видно. И ростом выше человека.
    Зимой наваливается снег, стебли гнутся все разом и полегают. Такая ситуация оказывается очень выгодной для мелких лесных грызунов — полевок. В снежно-вейниковом убежище полевки как в неприступном блиндаже. В тепле и в полной безопасности. Отсюда устраивают смелые набеги на соседний лес за древесными семенами. Когда сгорает лес, звери и птицы удаляются с пустопорожних гарей. Полевки остаются. Вейник обеспечивает им сносную жизнь. За неимением древесных семян питаются вейниковыми. Как-никак все-таки злак, дает зерно, хоть и мелковатое. Но едят же мыши зерновки ковыля, а вейник чем хуже0
Благополучие вейника часто зависит от животных. В тундре —от сов. На Таймыре разрастается веселыми лужайками среди мрачных мхов, окружая гнезда белых сов. Виноваты в этом хозяева гнезд. Разбрасывают остатки своем еды. Оставляют помет. Удобряют почву настолько, что типичная тундровая растительность угасает, уступая место вейнику.
   Вейники бывают разные. Вейник Лангсдорфа—житель лесной зоны. Но может проникать и в тундру. На Чукотке ему помогает суслик. Поведал об этом наш известный тундровед, профессор Б. Тихомиров,
   Вейник начинает свой вояж в тундру с речных берегов, где ютится по землистым обрывам и галечникам. Суслик, заинтересованный в утеплении своей норы, наведывается на речные берега и транспортирует оттуда стебли вейиика. Вместе с ними приносит и семена. Соломой устилает нору. А семена падают на свежие холмики земли возле норы.
   Вырастают кусты вейника. Для суслика это не помеха. Во-первых, во время снегопадов они служат каркасом для задержания снега, а во-вторых, изоляционным материалом для новой норы. Не нужно далеко бегать на берег реки. Теперь вейник под рукой, брать его легко и безопасно. Чем дальше на север проникает суслик, тем чаще там встречается и вейник.
   Роль вейника в тропиках выполняет лаланг. Ну и живуч же этот злак! Г. Ридли находил его на.острове Ява у вулканических фумарол. Ничто живое больше не росло там. Стояла удушливая жара. Свистел и шипел пар, вырываясь из земли. Стлались облака едкого сернистого газа, от которого стискивало дыхание и горло становилось сухим, Лаланг оказался единственным, кто сумел выжить.

Читать далее «ВЕЙНИК, ЛАЛАНГ И БЕЛОУС»

ЭЛИМУС-КОЛОСНЯК

Колосняк селится по приморским пескам, как и аммофила. Отлично знаком всем отдыхающим на пляжах Балтики. У него широкие сизые листья. Длинные, как у ржи, соломины и еще более крупные толстые колосья. На больших полянах стоит стеной, как ржаное поле. Его и называют полярной рожью за внешнее сходство и за то, что селится по северным странам до самой Норвегии и Исландии.
   Хотя и растет на бедном пищей, промытом песке, но не гнушается удобрений, которые приносит море. Штормы набрасывают водоросли высоким коричневым валом, и колосняк иногда в точности копирует рисунок вала. На хорошем питании он вырастает густыми куртинами.
   Курортники прячутся за колосняковым валом от холодного балтийского ветра, по-солдатски окапываясь и прижимаясь к защитной стене стеблей. Естественно, что такое сближение человека и растения не проходит для колосняка бесследно. Однако нужно признать; сизая трава довольно стойко выносит натиск своего подзащитного. Конечно, все это до тех пор, пока отдыхающих на Балтике еще не слишком много. Гораздо сложнее взаимоотношения колосняка с серебристыми чайками на дальних северных островах. О том, как они складываются, поведала И. Бреслина, много поработавшая на птичьих базарах в Кандалакшском заповеднике.
   Чайка облюбовывает понравившийся ей куст колосняка и в центре его строит гнездо. (Может быть, полярная рожь защищает гнездо от ветра, как отдыхающих на Балтике!) В гнездо приносится разный материал. Здесь же сыплется и помет.

Читать далее «ЭЛИМУС-КОЛОСНЯК»

АРИСТИДА И АММОФИЛА

Когда через пустыню Каракум вели первую железную дорогу, больше всего неприятностей терпели от ветра. В одном месте он надвигал барханы на полотно дороги. В другом выдувал лесок из-под шпал, и тогда они вместе с рельсами повисали в воздухе. А все могло быть по-другому, если бы обратили внимание на аристиду Карелина—каракумский злак. Только аристида может сдержать напор песка, погасить силу барханов и вернуть земле ее неподвижность.
Аристида спешит на помощь сначала в виде крошечного ажурного сооруженьица, похожего на маленького паучка. Катится паучок по песку, подпрыгивает на пушистых пружинистых лапках. На самом деле это зерновка аристиды, снабженная упругой остью из трех веточек. Веточки загибаются так, что образуется подобие якоря. Форма, на редкость удобная для путешествий по пескам. По крайней мере, развивает скорость не меньшую, чем шар.
   Вырастает из зерновки кустик. Тощий. Неказистый. Маленький пучок.
   Пучок становится дерновинкой. Десяток соломин. Узкие листья. Все как у других злаков. Не такие только корни.
   Корни аристиды — ее мощь и слава. В стороны растекаются метров на десять. По сравнению с ними сам кустик — невеличка. Корни не только длинные. Они еще в толстых и тяжелых чехлах. Иной раз ветер обнажит корни, и они лежат на песке, как телефонные провода. Недаром американцы, у которых есть своя аристидэ, назвали этот злак вайрграсс. «Вайр» — провод.«Грасс» — трава. Чехлы — из песка. Скреплены песчинки в чехлах прочно и эластично. Гнется чехол, но не ломается.

Читать далее «АРИСТИДА И АММОФИЛА»