Рубрика: Трубкоцветные

Если бы все растения изучали так давно и так досконально, как шалфей, каким знакомым и понятным был бы для нас растительный мир. К сожалению, шалфей — редкое исключение. Классическое растение, которое попало в учебники как пример тонких приспособлений в природе для гарантии надежности опыления. Правда, нужно оговориться, что из 500 видов шалфея изучено менее десятка, и то, что вошло в учебники, оказалось не совсем правильным.
   Но прежде всего представим себе «портрет» шалфея. Для неспециалиста все шалфеи скроены на один манер. Прямой полуметровый стебель. У корня и по стеблю узкие вытянутые листья. Цветки этажами по стеблю, крупнее, чем у гороха, двугубые, как раскрытая пасть. Неботаник различит шалфеи только по окраске цветков. У степного они фиолетсвс-синие, у лугового—синие, у клейкого — желтые с бурыми пятнышками. За 200 лет и с этими видами хорошенько не разобрались. Но начнем по порядку.
   В 1793 году австрийский ботаник X. Шпренгель опубликовал работу под названием \»Раскрытая тайна природы в строении и оплодотворении цветов». В те годы мало кто обратил внимание на шпренгелевскую работу, но через семьдесят лет ее раскопал Ч.Дарвин и с восхищением поведал о ней миру.
   Шпренгель тщательно пронаблюдал, как шмели и пчелы опыляют шалфей. Насекомое садится на нижнюю губу раскрытой пасти цветка. В глубине пасти капля нектара. Но путь к ней преграждает рычаг, на длинном конце которого висят пыльники тычинок. Протискиваясь к нектару, шмель нажимает на короткое плечо рычага, и в тот момент, когда он получает свою порцию сладкого напитка, длинное плечо ударяет шмеля пыльниками по спинке и оставляет на ней след — прилипшую пыльцу.
   В другом, более зрелом цветке шмель встречает свешивающийся из-под верхней губы цветка конец пестика с рыльцем на конце. Шмель касается спинкой рыльца и оставляет на нем пыльцу. Дело сделано. Опыление состоялось. Все это Шпренгель пронаблюдал на синецветном луговом шалфее. Попутно он мельком упомянул о цветках шалфея клейкого, но так ли опыляется этот желтоцветный вид, не указал.

Тимьян—типичный средиземноморец. Там, где вырублены леса, где перестал существовать даже низкорослый маквис с корявым дубом и земляничным деревом, остается тимьян — богородская травка, да еще несколько таких же душистых трав. Профессора О. Ага-ханянца однажды спросили: почему в горах часто травы либо колючие, либо с сильным запахом? Те и другие несъедобны, отвечал профессор, остаются там, где пасется слишком много скота.
   Большинство душистых трав в Средиземноморье из семейства губоцветных. Тимьяну в них отводится нередко главенствующая роль. И по его имени заросли губоцветных называют томиллярами, а у нас тимьянни-ками.
Тимьян скроен по Обычному для губоцветных шаблону. Четырехгранный стебель. Цветки двугубые, неправильные. Собраны мутовками на стеблях, чтобы издали было хорошо видно Но облик у тимьяна свой, особенный. Стебли у него не прямостоячие, кап у многих других губоцветных, а лежачие. Ползучими ковриками стелется тимьян по пескам и каменистым обрывам, окрашивая их в нежный розовато-сиреневый цвет. Маленькие Овальные листочки источают пряный аромат Тот, кто карабкался по сухим, раскаленным каменистым осыпям и мял ногами тимьян, запомнит этот эапах навсегда, аромат солнечного лета, диких гор и горячего камня.
   Когда пасется скот, он не приносит тимьяну особого вреда. Животные, правда, откусывают маленькие кусочки веточек, но больше едят другую зелень. Без животных тимьяну погибель. Когда в Англии, в Суссексе, тимьянники огородили забором, через шесть лет кустарничек исчез. Его вытеснили соседние травы,
   Как же и где жил тимьян, когда не было домашнего скота? У него было два постоянных союзника: кроты и муравьи. Они постоянно выбрасывают террикончики земли, и, если вокруг все заросло и задернело, тимьян спасается в этих убежищах.

Люди с больным сердцем и нарушенным кровообращением знают, что есть на свете наперстянка. Она используется при изготовлении лекарств, регулирующих работу сердца. В ней содержатся особые яды — сердечные глюкозиды. Наперстянка — высокая трава, выше метра. Длинные узкие листья собраны у корня розеткой. Цветки похожи на наперстки. У пурпурной наперстянки— красные с белыми пятнышками, у сибирского вида— наперстянки сомнительной — желтые.
   В тридцатые годы нашего века глюкозидами наперстянки заинтересовался мюнхенский врач К. Фарен-кампф. Почему бы не испытать эти яды на растениях? Если они подстегивают работу организма у млекопитающих, то почему не подтолкнут в росте горох или пшеницу?
   Вооруженный такой идеей, Фаренкампф составил препарат под названием «Вивифлор», куда вошел экстракт наперстянки и еще несколько подобных ему еытяжек из ландыша и горицвета. Фаренкампф проделал множество опытов с разными растениями. Урожай фантастически рос, У гороха он увеличился вдвое. В 1937 году врач выпустил первый том своих трудов. А потом еще два. В них описал свои наблюдения.
   Сразу же по выходе первого тома ботаники, воодушевленные смелой мыслью, бросились проверять опыты мюнхенца. Но, сколько ни повторяли, никаких сдвигов в поведении растений не наступило. Семена, обработанные наперстянкой, прорастали так же медленно, как и раньше. Цветы в вазах не стояли ни на день дольше. Прибавки урожая тоже не получили. Подтвердить действие сердечных ядов на растения пока не удалось.
   Запасы  наперстянки  в Западной Сибири быстро тают. Томичи попытались культивировать ее в питомнике. Оказалось, что травка вовсе не такав беззащитная, как представляли себе ученые. Она вырвалась на соседние участки и стала чуть ли не сорняком Вообще в сорняках среди норичниковых недостатка нет. Самый обычный (если не считать погремка1)—льнянка обыкновенная. Ее желтые цветки по форме напоминают львиный зев. С ним она в близком родстве. Крепкие прямые стебли по всей длине укутаны густой бахромой узких линейных листьев. Они смотрят вверх, где венчает стебель густая кисть цветков, горящая, как пламя свечи.
    В каждом цветке оранжевое пятно—метка дли насекомых: здесь есть нектар. Но не всякому дано проникнуть к нектару. Губы-лепестки крепко сжаты, и лишь шмелям выпадает счастье открыть медовый колодец. Где только не попадается льнянка: вдоль дорог по канавам и откосам, на заброшенных полях и огородах.
    Расселяется с помощью семян и корневых отпрысков. Из Европы она уже давно перебазировалась в Америку. В 1814 году появилась в Бостоне и с тех пор стала неистребимой спутницей американских лугов и лесов. 

Погремок дружно охаивали все. Еще в начале века. Во всех странах, где он появлялся на полях. Призывали: уничтожайте, уничтожайте, уничтожайте! Он присасывается к корням злаков и мешает им расти.
   Облик травки описывали не раз. До мелочей. Невысока— сантиметров сорок. Простые зубчатые листья супротивно торчат на стебле и на веточках. Невзрачные зеленовато-желтые цветки. Когда дует ветер и стебли дрожат под его порывами, зрелые семена гремят в сухой коробочке, как в погремушке.
   О жизни погремка известно немного. Попытались однажды развести в саду на грядке. Семена отлично взошли. Однако всходы вскоре зачахли и погибли. Тогда посеяли вместе со злаками. Тут дело пошло на лад.
   И не случайно. На лугу корни погремка живут в гуще других корней. Как только коснутся корешка злака, появляется нечто вроде опухоли. Кожица на опухоли прорывается, и погремковый корешок присасывается к злаковому. Тянет воду и соли. Как и мытник, прихватывает органические вещества. Страдают от погремка многие злаки: мятлики, тимофеевка, овсяница красная. Страдают осоки. Не погибают, но в гуще погремка рост их становится меньше вдвое. И не цветут.
    В 1913 году ботаник В.Голицын взмолился: как собираемся бороться с погремком, если о жизни его почти ничего не известно? Стали наблюдать. Опознали опылителей. Над этим трудится гвардия шмелей бомбусов, жуков бронзовок, черноголовые мухи. Только пчелы не принимают участия. Но важнее было узнать другое. Как удается погремку сохраняться на лугах, если сенокос в разных местах проводят в разные сроки9 Взялся за разрешение этой проблемы Н.Цингер. Тот, что искал ключ к жизни марьянника полевого.
   Обычный погремок выступает как бы в трех лицах, в трех разновидностях. Там, где косят рано, образовалась ранне-летняя разновидность. Этот погремок успевает процвести до раннего сенокоса. Там, где косят позднее, и сорняк цветет с запозданием. А третья разновидность погремка ведет себя совсем иначе. Когда косят, у нее только розетка листьев прижата к земле. Сверкающий нож косы со свистом проносится над погремком, не задевая и не причиняя вреда. Когда же высушат и уберут сено, погремок поднимается в полный свой рост и без помех цветет и дает плоды. Эту разновидность Цингер назвал осенней.
   Остается уточнить: как распространяются семена у первых двух разновидностей, если они успевают только процвести, а семена дозреть не успевают? Дозревают в валках, когда сушится сено. А потом, когда вилами поднимают охапки сена и кидают на вершину стога, коробочки погремка раскрываются, и дождь семян разлетается по сторонам. То, что не разлетится, уедет вместе с сеном и распространится еще дальше. 

Воровство не очень распространенный порок среди насекомых. Но у мытников воров сколько угодно. В особенности шмели. Неблаговидное поведение шмелей на цветках мытника изучили настолько досконально, что чуть ли не в учебники вошло: шмели — воры. На самом же деле этот вопрос требует более тонкого рассмотрения. Кстати, и сам мытник обвиняется в присвоении чужого добра. И этот факт тоже изучен совсем не глубоко, И тут есть над чем поломать голову.
    Однако составим представление о мытнике. Мытник—трава. Многолетняя. Листья перисторассеченные. Часто ажурные, словно кружевные. Цветки крупные, чуть похожи на львиный зев. только помельче. Ярко-малиновые, сиреневые, желтые. Растут по солнечным местам: лугам, степям, болотам, по опушкам лесов. Сплошных ковров не дают. Вкрапливаются в зеленый тон луга яркими точками. Украшают его. как никакой другой цветок.
   Насекомых привлекают сначала ярким нарядом. Бывает, что цветки собраны длинной кистью, тогда их далеко видно. Но даже если их немного, на зеленом фоне луга заметны хорошо. Еще привлекают нектаром и пыльцой. Опылители: шмели, бабочки, а где есть колибри, то и они тоже. И маленькие пчелки. Был бы у опылителя длинный хоботок, чтобы дотянулся до нектара, который копится в самом основании цветка. Если хоботок короток, не достанет. Короткохоботные неудачники все же нашли выход из положения. Пробивают в венчике дыру поближе к нектару и воруют сладкую жидкость.
   Есть только одно исключение: родственник мытника— марьянник луговой. Марьянник — трава с супротивными узкими листьями и желтыми цветками в широком колосе, И марьянник тоже посещают нектарные воры, которые добывают сласти примерно так же, как и нахлебники мытника. Получив без особого труда свою порцию нектара, шмель мог бы спокойно улететь и отдыхать, переваривая пищу. Однако происходит иначе. Он садится на край верхней губы цветка и начинает быстро вибрировать крыльями. От сотрясения пыльца с пыльников осыпается прямо на ноги шмелю. Опудренное насекомое удаляется на соседний цветок, где обтирает запачканные ноги о рыльце пестика. Опыление гарантировано.

Кошек влечет к валериане неведомая сила. Почуяв издали запах сухого корешка, кошка мгновенно преображается. Куда девались лень и спокойствие? Зажигается бесовский огонь в глазах. Такие ужимки и прыжки делают, что позавидовали бы обезьяны. Кажется, вот сейчас сожрут, как пойманную мышь. Но обычно ритуал заканчивается плясками и мурлыканьем, хождением вокруг, приседанием. Погрызет немного и снова за «гимнастические» упражнения.
   Валериана смущает не только кошачий покой. Один зоолог рассказывал случай похлестче. Ему пришло в голову привлечь валериановыми каплями соболя. Взял фляжку и пошел по тайге, капая настойку на мох и траву. За ним протянулась длинная пахучая дорожка. Внезапно почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него сзади. Оглянулся и застыл от ужаса.
   В нескольких шагах стояла рысь. Кисточки на ее ушах нервно дрожали. Однако коварное животное на этот раз не проявляло ни малейших признаков агрессивности. Рысь забыла даже о привычной осторожности. Не пряталась и не готовилась к прыжку. Зоологу показалось, что хищница чуть пошатывалась на толстых лапах и зрачки ее глаз смотрели на него чуть нахально и весело.
   Вначале ученый не на шутку перепугался. Но быстро сообразил: рысь шла по его следу и вынюхивала капельки валерианы. Может быть, настойка подействовала на нее, как на кошек? Весь вид хищника говорил в пользу этого предположения.
   Как действует запах на кошек, неясно. Непонятно и то, почему кошачьи не выкапывают валериановые корни в тайге? Может быть, потому, что пахнут они не так сильно, как сушеные? А может быть, и выкапывают, но этого никто не замечал?

Г. Федосеев с отрядом топографов шел по Восточному Саяну. Продукты давно кончились. Впереди лежал длинный путь. Есть ружья. Есть патроны. Есть дичь. Нет соли! Без соли мясо есть не будешь. В этот критический момент Федосеев вспоминает о жимолости.
   Жимолость! Таежная голубая жимолость—верный спутник горных рек и каменных россыпей. Высокие, по грудь, кусты. Рыхлая, как бы воздушная крона. Тонкие листочки, на которых капельки росы перекатываются, как шарики ртути. Висящая длинными шуршащими лохмотьями кора. И сизые длинные плодики, сидящие на ветках по две штуки. Ягоды не очень сладкие. В них больше горечи. Они почти как хина. Но горечь-то к мясу и нужна. Она заменит желанную соль. И вот уже варят в котелке мясо, заедая сизыми ягодами. Отряд спасен.
   Приход человека в тайгу жимолость встречает во всеоружии. Прокладывают трассы высоковольтных линий. Рубят широкие просеки. Жимолость разрастается на них так густо, что закрывает собой половину территории. Ветки ее разбрасываются в стороны, прижимаются к земле. Укореняются, как отводки у смородины.
   Иное дело, когда лес выгорит и обнажится каменная россыпь. Многие десятки лет ничего не растет между глыбами камней. Потом появляется жимолость, Какой зверек заносит ее семена, еще не выяснили. Может быть, птицы. Может быть, бурундук или пищуха.
   По крайней мере, у жимолости лесной это определенно птицы. На наш вкус плоды у лесной тоже горькие, но на птичий вкус, видимо, отличные. Недаром же и окрашены ярко, в густой красный цвет. Цвет определенно птичий. В народе лесную жимолость зовут волчьей ягодой, но, кажется, волки тут ни при чем. По крайней мере, никто еще не отметил страсть серых разбойников к красным ягодкам. Да и как они до них доберутся?

   Древесина тика так хороша, что в XVIII веке это дерево в Бирме объявили собственностью королевской семьи. Тик не коробится, не истирается и не гниет в воде. Вбитый в сырое дерево железный гвоздь и через сто лет как новенький. Не ржавеет. Не берет древесину химия. Не могут подступиться к ней термиты.
   Сотнями лет бороздили моря и океаны корабли из тика, и ничего с ними не делалось. Древние это давно оценили. Тысячу лет назад в Малайзии уже вовсю шли лесозаготовки. И все-таки тику повезло. Весь его не вырубили.
   Причины? Их несколько. Во-первых, тик слишком хорош, Его жалели. Если и рубили, то и сажали помаленьку. Во-вторых, тик и сам не так уж беспомощен.
   Растет тик быстро: метр в год. Сорок метров—за сорок лет. Полуметровые яйцевидные листья серые и шершавые. Они почти несгораемы, эти листья, и, может быть, тут играет роль защитный покров из волосков.

   Нигде в мире солнце не тратит свои лучи так бесцельно, как в Атакаме! Такую характеристику дал Ч.Дарвин чилийской пустыне, самой сухой, самой стерильной из всех пустынь мира. Дикие контуры Анд на горизонте еще больше подчеркивают безжизненность Атакамы. Всюду лежат туши погибших от жажды животных. Только кристаллики соли искрятся бриллиантовым блеском на высохшей почве. Но она хранит множество живых семян, которые ждут своего часа, И когда скупой дождь оросит загрубевшую землю, в несколько дней Атакама становится зеленой. И первыми появляются душистые соцветия вербены.
   Стойкость вербеновых к окружающей среде вызывает уважение. В Средней Европе хорошо знакома всем вербена аптечная. Единственный представитель тропического рода в умеренной зоне. Ветвистый полуметровый стебель. Трехр аз дельные листья. Сидячие мелкие цветочки с голубой трубкой венчика Сопровождает изгороди так верно и постоянно, что кажется, будто ее специально там высевают. Тянется узкими цепочками по обочинам переулков.
   Самая популярная в семействе вербеновых—лантана. Этот полукустарник, пока рос у себя на родине, в Америке, был мало известен. Садоводов соблазнили его разноцветные соцветия. Цветки меняют окраску от оранжевой до красной. Бывают еще и желтыми. В одном соцветии оказывается пестрая смесь, очень яркая, очень жизнерадостная.
   Однажды лантану завезли на Гавайи. Вот тут-то и началось. Почти в то же время на Гавайи привезли горлицу и индийского скворца майну. Птицы гавайцам понадобились, чтобы спасти плантации сахарного тростника и пастбища, которые усиленно пожирали гусеницы из рода цирфис. Расчет оказался верным. Птицы сразу же снизили армию вредителей. Вскоре они обнаружили, что ягоды лантаны, которая росла в садах, гораздо вкуснее, чем гусеницы, и так пристрастились, что съедали почти весь урожай.
   Садоводов это особенно не беспокоило, поскольку им самим ягоды никакой пользы не давали. Зато птицы разносили семена туда, где ели гусениц, и на пастбищах стал разрастаться цветистый оранжевый ковер лантаны.

Натуралист И.Зыков шел горами Алтая и искал муравейники. На южных склонах ие находил. Там слишком сухо и жарко для муравьев. На северных тоже не видно маленьких терриконов. Там слишком большие сугробы снега зимой. Он долго не стаивает. Зато на вершинах хребтов муравейников тьма. Выглядят как-то по-особенному. Каждый окружен живой оградой—кольцом подмаренника северного. В лесах подмаренник—трава обычная. Несколько тонких стеблей в метр высотой. На них этажами мутовки из четырех, расположенных крест-накрест листьев. Наверху облачко белых цветков.
   Кольцо подмаренника в точности копирует очертания муравьиной кучи. Возникло оно, конечно, не случайно. Семена посеяли муравьи. Не нарочно, а во время хозяйственных работ. Семена подмаренника имеют маслянистый придаток—элайсому. Муравьи тащат к себе в жилище семена. Элайсому отгрызают, а семечко в пищу не идет и лежит себе, как ненужный хлам. Когда накопится много хлама, наступает нечто вроде санитарного дня. Муравьи чистят жилище, выносят мусор. Выбрасывают и обгрызенные семена. Всхожести они не потеряли. Прорастают дружно и быстро.