Пышностью и яркостью (преувеличенными во много раз в рассказах путешественников) тропические леса обязаны гипнозу орхидей, броская внешность, бесконечное разнообразие форм поражают при первом знакомстве. Стирается в памяти многое. Орхидеи остаются. Потом долгие годы стоят перед глазами. Забываешь мрачные, темные стены леса, хлюпающую под ногами грязь, укусы москитов. Видишь только вычурные, словно неземные цветки. Они манят к себе и создают в душе какой-то тревожный настрой. Недаром наш современник, английский ботаник К. Даддингтон, человек, далекий от романтики, заявил, что в орхидее всегда было что-то таинственное и даже зловещее.
Насчет зловещего пока умолчу, а вот о таинственности можно привести великое множество примеров, и тут Даддингтон не ошибся. Но сначала попробуем составить себе представление о типичной орхидее. Трудно, конечно, все 20—30 тысяч видов семейства орхидных свести к единому образу. Одни орхидеи живут на земле, другие— на ветвях деревьев. У наших северных орхидей листья на зиму опадают, у тропических — нет.
Однако нечто общее все-таки есть. И в первую очередь —мелкие семена. Даже и не мелкие, а наимельчайшие. Как пыль. Как споры грибов. В одной коробочке— сотни тысяч, миллионы штук. Понятно, что когда коробочка раскрывается, то не всегда они падают на землю. Малейшее дыхание ветерка, и облачко семян взмывает в воздух, как струйка дыма, как клочок лесного тумана.
Заметьте: семян — масса, а орхидеи так редки. Почему? Сам Ч. Дарвин, больше других в свое время поработавший с орхидеями, в итоге горестно воскликнул: \»Что задерживает безграничное размножение орхидей на земном шаре — неизвестно!» Это тайна номер один.
Тайна номер два — противоречие во внешности. Скучное однообразие плодов и семян. Листьев и стеблей. И потрясающее разнообразие цветков. Правда, и здесь не обошлось без исключений. Среди стандартных узких лилиеподобных орхидейных листьев (без всяких вычурностей и украшений, без резной утонченности, которая так свойственна бобовым, зонтичным и папоротникам) выделяется лист дендробиума огуречного. На родине, в Австралии, его называют огуречной орхидеей. На ползучем корневище, без стебля, появляются сочные, мясистые листья с такими же пупырышками, как на колючих маленьких огурчиках — корнишонах, которые так аппетитно выглядят в консервных банках. Размер огуречноподобных листьев совпадает с корнишонами— около дюйма (2,4 сантиметра) в длину. От основания листьев вырастают цветки. В большой группе дендробиумов нет другого вида, похожего на огуречный.
Насчет зловещего пока умолчу, а вот о таинственности можно привести великое множество примеров, и тут Даддингтон не ошибся. Но сначала попробуем составить себе представление о типичной орхидее. Трудно, конечно, все 20—30 тысяч видов семейства орхидных свести к единому образу. Одни орхидеи живут на земле, другие— на ветвях деревьев. У наших северных орхидей листья на зиму опадают, у тропических — нет.
Однако нечто общее все-таки есть. И в первую очередь —мелкие семена. Даже и не мелкие, а наимельчайшие. Как пыль. Как споры грибов. В одной коробочке— сотни тысяч, миллионы штук. Понятно, что когда коробочка раскрывается, то не всегда они падают на землю. Малейшее дыхание ветерка, и облачко семян взмывает в воздух, как струйка дыма, как клочок лесного тумана.
Заметьте: семян — масса, а орхидеи так редки. Почему? Сам Ч. Дарвин, больше других в свое время поработавший с орхидеями, в итоге горестно воскликнул: \»Что задерживает безграничное размножение орхидей на земном шаре — неизвестно!» Это тайна номер один.
Тайна номер два — противоречие во внешности. Скучное однообразие плодов и семян. Листьев и стеблей. И потрясающее разнообразие цветков. Правда, и здесь не обошлось без исключений. Среди стандартных узких лилиеподобных орхидейных листьев (без всяких вычурностей и украшений, без резной утонченности, которая так свойственна бобовым, зонтичным и папоротникам) выделяется лист дендробиума огуречного. На родине, в Австралии, его называют огуречной орхидеей. На ползучем корневище, без стебля, появляются сочные, мясистые листья с такими же пупырышками, как на колючих маленьких огурчиках — корнишонах, которые так аппетитно выглядят в консервных банках. Размер огуречноподобных листьев совпадает с корнишонами— около дюйма (2,4 сантиметра) в длину. От основания листьев вырастают цветки. В большой группе дендробиумов нет другого вида, похожего на огуречный.
Пышностью и яркостью (преувеличенными во много раз в рассказах путешественников) тропические леса обязаны гипнозу орхидей, броская внешность, бесконечное разнообразие форм поражают при первом знакомстве. Стирается в памяти многое. Орхидеи остаются. Потом долгие годы стоят перед глазами. Забываешь мрачные, темные стены леса, хлюпающую под ногами грязь, укусы москитов. Видишь только вычурные, словно неземные цветки. Они манят к себе и создают в душе какой-то тревожный настрой. Недаром наш современник, английский ботаник К. Даддингтон, человек, далекий от романтики, заявил, что в орхидее всегда было что-то таинственное и даже зловещее.
Насчет зловещего пока умолчу, а вот о таинственности можно привести великое множество примеров, и тут Даддингтон не ошибся. Но сначала попробуем составить себе представление о типичной орхидее. Трудно, конечно, все 20—30 тысяч видов семейства орхидных свести к единому образу. Одни орхидеи живут на земле, другие— на ветвях деревьев. У наших северных орхидей листья на зиму опадают, у тропических — нет.
Однако нечто общее все-таки есть. И в первую очередь —мелкие семена. Даже и не мелкие, а наимельчайшие. Как пыль. Как споры грибов. В одной коробочке— сотни тысяч, миллионы штук. Понятно, что когда коробочка раскрывается, то не всегда они падают на землю. Малейшее дыхание ветерка, и облачко семян взмывает в воздух, как струйка дыма, как клочок лесного тумана.
Заметьте: семян — масса, а орхидеи так редки. Почему? Сам Ч. Дарвин, больше других в свое время поработавший с орхидеями, в итоге горестно воскликнул: \»Что задерживает безграничное размножение орхидей на земном шаре — неизвестно!» Это тайна номер один.
Тайна номер два — противоречие во внешности. Скучное однообразие плодов и семян. Листьев и стеблей. И потрясающее разнообразие цветков. Правда, и здесь не обошлось без исключений. Среди стандартных узких лилиеподобных орхидейных листьев (без всяких вычурностей и украшений, без резной утонченности, которая так свойственна бобовым, зонтичным и папоротникам) выделяется лист дендробиума огуречного. На родине, в Австралии, его называют огуречной орхидеей. На ползучем корневище, без стебля, появляются сочные, мясистые листья с такими же пупырышками, как на колючих маленьких огурчиках — корнишонах, которые так аппетитно выглядят в консервных банках. Размер огуречноподобных листьев совпадает с корнишонами— около дюйма (2,4 сантиметра) в длину. От основания листьев вырастают цветки. В большой группе дендробиумов нет другого вида, похожего на огуречный.
Тайна номер три — связь с грибами. Собственно говоря, сама связь давно известна. Не совсем ясна ее причинность. Если крошечное семечко орхидей прорастет, то надо очень долго ждать, пока зазеленеет всход. Иногда год. Другой раз и десять лет. Десять долгих лет лениво проклевывается семечко, в котором запасов-то почти никаких нет. Питанием его снабжает гриб, который в союзе с орхидеями. Но что получает гриб от микроскопического семечка, какую пользу? Для орхидеи— явная выгода. А для гриба? В Крыму ботаники в который уж раз сеют семена орхисов и офрисов рядом со взрослыми растениями. Всходов нет. Может быть, не срабатывают грибы? Но почему?
Тайна номер четыре — цветение орхидей. В малайских лесах на огромных площадях в один и тот же день зацветает орхидея дендробиум круменатум. Пытались с чем-то связать вспышку цветения. Заметили: какую-то роль играют грозы. Одни виды цветут через неделю после грозы. Другие через восемь. Третьи через одиннадцать дней. В чем дело? В электрических разрядах? В дождях? Сейчас остановились на температуре. После дождей она быстро падает. Но только ли эта причина действует?
Конечно, постепенно жизнь орхидей проясняется. Еще в прошлом веке английский натуралист, близкий друг Ч. Дарвина А. Уоллес, встретив на Мадагаскаре ангрекум полуторафутовый, был поражен огромным шпорцем цветка. Он вытягивался полуметровой узкой трубкой, как длинный белый хлыст. На дне шпорца—нектар. Добыть его, очевидно, могло существо, которое обладало хоботком такой же длины. Уоллес решил, что такое насекомое существует. Искал и не нашел. Предсказал—будет найден огромный мотылек, опылитель ангрекум а Убеждал натуралистов продолжать поиски с той же настойчивостью, с какой астрономы в свое время искали на небе предполагаемую лланету Нептун.
Как смеялись энтомологи над этим предсказанием, которое подтвердил и сам Дарвин. Но довольно скоро на Мадагаскаре поймали мотылька с хоботком в полметра длиной. В 1903 году его нарекли именем ксантолан Моргана. И добавили—предсказанный.
Орхидеи установили такую тесную связь с насекомыми, что у каждого вида — свои опылители. Многие ятрышники опыляются пчелами, ярко-красные дизы из Южной Африки — птицами, а некоторые из башмачков— навозными мухами. Натуралист Д.Стюарт, собирая на острове Большой Комор орхидею цирропеталюм зонтичный, долго не мог понять, почему его преследует запах тухлой рыбы. Он никак не мог отделаться от назойливого аромата, пока не обнаружил, что он исходит от цветка орхидеи, который держит в руках. Это способ привлечения маленьких мух.
Насекомых орхидеи привлекают чем могут. На этот счет у них выработались дьявольски изощренные приспособления. Причем орхидеи получают от этого выгоду, насекомые же обычно никакой. Видный нидерландский ботаник Л. ван дер Пейл назвал их за это экологическими паразитами. Дело дошло до того, что цветки некоторых орхидей приняли вид насекомых. Это наземные орхидеи офрисы. В Европе, например, известны три офриса, которые копируют мух, пчел, ос. Одни названия чего стоят: офрис мушиный, офрис пчелиный, офрис осиный.
Сцена опыления разыгрывается примерно так. Самец любого из этих насекомых, появившись на свет, летит искать подругу жизни. В это время подруг еще мет, И вдруг искатель счастья видит свою суженую, сидящую на стебельке орхидеи. Он, конечно, не подозревает, что это лишь обман. Копия отлично сработана. Насекомое устремляется к ложной подруге. Происходит брачная церемония. А во время нее и опыление, столь нужное для орхидеи.
Обман обнаруживается позднее, когда вылупляются самки. Тогда ни один самец не ошибется и не полетит к цветкам орхидей. Да это уже и не нужно. Опыление совершено. Цель достигнута. Экологические паразиты— в выигрыше. Для насекомых снова никакой выгоды.
Но этим не кончаются уловки орхидей. Не меньшую пользу приносит им обличье мнимого врага. Борьба с мнимым врагом разыгрывается в разных местах тропиков. Но лучшее место для наблюдений — морское побережье Эквадора. Действующие лица: из орхидей — онци-диум хифематикум, из пчел — представители рода центрис.
Центрисы имеют свою собственную территорию, которую их самцы надежно охраняют от нашествий других насекомых. Если мимо движется посторонний, чужой, немедленно вылетают на перехват и атакуют ударами в лоб. Бывает, что соцветия онцидиума окажутся на подопечной территории центрисов. Чуть дунет ветерок, нежные цветки качаются, напоминая пляску насекомых. Для центрисов это сигнал: обнаружен враг.
Вылетают навстречу. На цветки не садятся. Идут на таран. С разгону налетают, толкают, бодают. Считают, что таким методом отгоняют непрошеных посетителей,
Во время удара пластинки склеенной пыльцы— поллинарии—прилипают между глаз. Пока пчела соберется с духом, чтобы стремиться к следующему мнимому врагу, поллинарии разворачиваются таким образом, чтобы попасть на пестик. Во время следующей атаки насекомое не должно ошибиться ни на миллиметр. К их чести нужно сказать: промахи случаются очень редко. Для ориентировки пчел на боковых лепестках венчиков имеются пестрые поперечные полосы, как огни на взлетной полосе аэропорта. Итак, мнимый враг отогнан.
Опыление совершилось. Снова выгода для орхидей. И никакой пользы для насекомых.
Иной способ обмана у австралийской орхидеи кало-хилуса полевого. Самый большой лепесток цветка—губа—покрыт красно-коричневыми волосками. Они блестят глянцем, как металлические. У основания губы—две железки, с виду похожие на глаза. Дунет ветер—волоски зашевелятся. Ложные глаза засверкают. Кажется, что ползет насекомое.
Столь яркая внешность цветка привлекает ос из рода кампсомерис. Самки ос имеют обычай откладывать яйца не куда попало, а в тело других насекомых. Личинка их, съедающая тело своего хозяина, в этом случае обеспечена пищей надежно. Оса подлетает к цветку калохилуса и, думая, что перед ней насекомое, вонзает свой яйцеклад в губу с металлическим блеском волосков. Пока она Проделывает эту процедуру, опылительный механизм срабатывает. Выведутся ли личинки в теле цветка? Если и выведутся, есть им будет нечего.
Результат? Выигрыш у орхидей. Проигрыш у ос.
Не всегда еще понятно, какая сила притягивает насекомых к орхидеям. Даже у такого обычного вида, как наш лесной башмачок (башмачок настоящий с коричневыми лепестками и крупной желтой губой, похожей на башмак). Долгое время спорили, что привлекает насекомых к башмачку, да так и не решили. Может быть, запах? По крайней мере, маленькие одиночные пчелы из рода андрена стремятся к нему постоянно. Находят отверстие. Оно большое. Войти внутрь удобно. Входят.
А дальше все происходит как у хищных растений. Желтый лепесток-губа оказывается ловушкой. Пчелка соскальзывает внутрь, на дно. Правда, здесь нет кислой жидкости. Нет ферментов, которые растворили бы жертву. Да орхидеям это и не требуется. Попав внутрь губы башмака и не обнаружив ничего съестного, пчелка силится выбраться обратно. Но внутри так тесно, что взлететь невозможно. Выползти тоже нельзя: края выходного люка завернуты внутрь. Они, как козырек, через который не перебраться. И тут андрена замечает светлые окошечки в желтой стене своей темницы. Не выход ли? Насекомое устремляется к окошкам. Но путь преграждают пыльники и пестик столбика. Протискивается с трудом. Всю спинку измажет в липкой пыльце. Наконец обнаруживает настоящий выход. Обрадованная пчелка покидает желтую тюрьму, так и не получив для себя ничего существенного. Снова один — ноль в пользу орхидей.
Взаимоотношения людей с орхидеями не всегда складывались благоприятно. Все началось с того, что некий путешественник привез из Южной Америки первую тропическую орхидею—он цидиум двулистный. Уверил, что висела в каюте корабля и цвела все долгое плавание совершенно без почвы. Над рассказом многие от души смеялись, однако нашлись такие, что поверили. А когда убедились, что путешественник прав, началась орхидеемания. Каждому захотелось иметь цветок, растущий без почвы,
В Южную Америку бросились искатели приключений, сменив мягкие кресла на седла лошадей. Некоторые возвращались богатыми Другие не возвращались совсем. Те, что добирались до дому, рассказывали о магических свойствах орхидей. И чем вычурнее был рассказ, тем выше поднимался спрос на тропические сувениры. Один за другим вырастали стеклянные дворцы-оранжереи.
Пожалуй, ни одно семейство растений не грабили так беззастенчиво, как орхидных. В свое время в английском городке Сент-Альбансе жил некий Сандерс—король орхидей. Его фирма посылала сборщиков в страны Латинской Америки. Те разыскивали самые красивые виды. Отправляли хозяину ящики с живым грузом.
Один чуть жизнью не поплатился за жадность. Собрал 17 тысяч штук самой красивой орхидеи—кат-тлеи-рекс. Погрузил ее а семь ящиков. Не успел отправить, как в дом ворвались солдаты. Думали, что в ящиках драгоценности. Оверслей, как звали сборщика, едва унес ноги. Солдаты, обнаружив растения, побросали ящики и удалились. Груз ушел в Англию. Когда Сандерс получил ящики, он поразился жадности Оверслея. Посылая его для дальнейших сборов в Чили, советовал быть поэкономнее.
Конечно, не один Оверслей рыскал по лесам Латинской Америки. Как ни велико орхидейное семейство, но очень скоро из тропиков вывезли все эффектные виды. Новые виды стали встречаться все реже. Они уже не оправдывали затрат на долгое путешествие. Соответственно стали расти цены на редкие виды. Однажды за экземпляр редкого вида каттлеи запросили 600 фунтов стерлингов. Не всякому богачу стали по карману такие цветочки. И вот в 1907 году произошло событие, о котором в Англии помнят до сих пор. Мэр Девоншира приказал заложить взрывчатку в свой хрустальный дворец-оранжерею и нажал на спусковой механизм. Доли секунды, и огромное здание взлетело на воздух вместе со своими зелеными тропическими поселенцами.
За орхидеями охотятся до сих пор. Во что обходится такая охота? Исчезают из лесов орхидеи —еще полбеды. Хуже другое. В погоне за орхидеями нужно взбираться на высокие деревья. Проще срубить. Так и поступают. Перед второй мировой войной особенно ценилась орхидея одонтоглоссум криспус. Продавали ее по 1720 гиней П806 фунтов стерлингов) за штуку. Один преуспевающий делец собрал в джунглях Колумбии 10 тысяч штук. Для этого он срубил… четыре тысячи деревьев! И уж совсем недавно, в 1976 году, другой охотник за растениями напечатал в журнале орхидейного общества большую статью о том, как, пытаясь добыть редкий вид орхидеи, повалил дюжину лесных деревьев-гигантов. Решить задачу по-другому у него, видимо, ни ума, ни храбрости не хватило.
Недавно английский ботаник В. Дункаф попытался собрать сведения о самых крупных, самых долголетних, самых красивых растениях. Не обошел и орхидеи Самое крупное соцветие у малайского вида грамматофиллюм прелестный. Оно состоит из 30 более мелких кистей. В каждой кисти по сотне цветков. Каждый цветок размером с чайную чашку. В таком виде соцветие возвышается на два с половиной метра, а само растение—метров на восемь Самая маленькая орхидея обнаружена в Венесуэле, Высотой немногим больше сантиметра.
А вот какая из орхидей самая красивая, тут вкусы расходятся. Слишком много красивых. Некоторым кажется, что красивы все 30 тысяч видов. Но большинство выбирает ванду голубую из лесов Бирмы и Ассама. Несколько этажей желобчатых вечнозеленых длинных листьев у ванды. Кисть крупных голубых цветков. Один из почитателей рода ванда писал а 1915 году, что род можно разделить на три группы. В первую войдут солидные и уважаемые виды, вроде ваиды трехцветной, во вторую—легкомысленные и элегантные типа еанды Гукера, в третью—благородные и гордые патриции, и среди них ванда голубая. Описать ее трудно. Надо увидеть.
Соблюдая истину, нужно сказать, что жителям тропиков, которые привыкли к своим кричаще ярким орхидеям, больше нравятся северные скромные наземные виды. Не так давно в городе Меделине в Колумбии состоялась VII Всемирная орхидейная конференция, К ее открытию в Меделин доставили в полном цвету башмачок бесстебельный. Эта орхидея вызвала всеобщее ликование.
Если бы колумбийцы знали, сколько разочарований и неудач принесли северные орхидеи европейцам. Те самые садоводы, которые легко и свободно выращивали самые вычурные тропические виды, с отчаянием брались за свои, европейские. До сих пор не всегда и не всем удается утвердить в садах обычнейший вид—башмачок настоящий. А в лесах его желтая тусрелька, отороченная коричневыми лепестками, мелькает все реже и реже. Башмачок настоящий уже попал в Красную книгу, Он охраняется в нашей стране, в странах Восточной Европы и в других местах.
Но кое-где и запрет не оказал нужного действия. На Британских островах он считается самым редким растением. К 1974 году остался в диком виде всего один экземпляр! Потом нашли, правда, второй. Но где этот второй — известно только узкому кругу лиц. Место находки держится в строжайшей тайне. Если узнают садоводы — выкопают и утащат к себе на участок. Так было не раз. В Англии башмачок исчез из дикой природы именно благодаря усилиям садоводов. Каждому хотелось иметь у себя в саду редкий вид.
Бывает, что башмачок исчезает, если его просто срывают для букета. Под землей у него толстое черное корневище, корявое, как старая велосипедная цепь. На нем, как шарнирные сочленения на цепи, круглые вмятины—остатки от бывших стеблей. Часто на корневище бывает всего один стебель. Сорвешь его, и на следующий год вырастет новый побег. Но если срывать слишком часто, корневище истощит запас питания и погибнет.
Иногда кажется, что вмешательство людей в жизнь природы на руку башмачкам. Вырубят сосновый лес, вырастет на его месте молодой осинник, а в нем так густо разрастется башмачок пятнистый, что оттеснит все другие травы. Его тонкие корневища куда более мобильны, чем у настоящего. И на них возникает много побегов с цветками. Но горожане рвут целыми охапками. Утаптывают почву, лишая корневища воздуха. И пятнистый башмачок, так упорно цепляющийся за жизнь, постепенно исчезает.
А теперь о том, почему орхидеи кажутся зловещими. Я не знаю, что имел в виду К. Даддингтон, когда присвоил им такой эпитет. Но могу сослаться на нашего соотечественника, профессора А. Цингера. Вспоминая свои гимназические годы, ученый рассказывал, как однажды он приехал в деревню на летний отдых. После московского шума его ожидало пение соловьев, переговоры лягушек и восхитительный сон на матраце, набитом свежим сеном.
Однако ожидания не сбылись. Кошмары всю ночь мучили гимназиста. То он опаздывал на поезд. То не мог ответить на экзамене. Встал с головной болью и обнаружил виновника происшествия: букет ночной фи-aj iKH—любки двулистной, которую с вечера поставили в комнату. Она так изящна маленькими белыми цветками. Так нежно пахнет. Запах оказался коварным. Зловещим.
Несомненно, запах нужен для привлечения насекомых, бывает, насекомые в погоне за ароматами орхидей так нанюхаются, что совершенно одурманиваются. В особенности пчелы—посетители тропической орхидеи конгоры квинквинервис. Нанюхавшись конгоровых ароматов, пчела теряет ориентировку и в состоянии невменяемости опрокидывается на спинку. Скользит по наклонной плоскости цветка. Съезжая мимо пестика, оставляет на нем пыльцу с того цветка, где была раньше. Потом едет мимо тычинок и невольно соскабливает с них пыльцу для нового опыления.
Некий костариканец сообщил о другом случае. Он вышел в сад, чтобы срезать соцветие катазетума.
Цветки этой орхидеи невзрачные, зелено-желтые, но пчелы возле них толкутся постоянно. Их привлекает аромат аниса, смешанный с запахом свежих фруктов. В особенности силен запах по утрам. Тогда он для пчел прямо-таки неотразим. Срезав нужное растение, костариканец направился к дому. Обычно тихие и смирные пчелы на этот раз с воем устремились за ним и проследовали в комнату. Не зная, как отделаться от гудящего эскорта, обладатель катазетума сунул соцветие в ящик письменного стола. Озлобленные пчелы облепили письменный стол, силясь проникнуть внутрь.
Чем только не пахнут орхидеи! Медом и свежим сеном. Ванилью и гвоздикой. Корицей и анисом. Фиалками и трупами. В последние годы биологи решили произвести инвентаризацию запахов. Выбрали 150 видов. Выделили 150 веществ. У одной орхидеи может быть от трех до восемнадцати запахов. Смесь у каждого вида своя. И свое насекомое-опылитель.
Американский профессор-ботаник из Майамского университета К. Додсон попытался проследить, как пчелы эуглоссины, живущие в западном полушарии, пользуются этими веществами и почему их так завораживает запах орхидей. Эуглоссины садятся на цветок и начинают скрести его лапками. Скребут, подчищают, собирают щеточками на передних ногах и складывают про запас на голени задних лапок. Взлетят, попорхают, погудят и снова садятся, снова скребут. Проделав эту процедуру, пчелы теряют обычную осторожность. И их можно тогда свободно поймать рукой.
Зачем им душистые вещества\’\’ Поскольку собирают их только самцы эуглоссин, сначала думали, что для привлечения самок. Однако сами по себе эти вещества самок не привлекают. Тогда решили, что орхидейными запахами самцы метят свою территорию. Может быть, запахи орхидей, переработанные в теле пчелы, превращаются в привлекающие вещества—аттрактанты?
Раздумывая над этими вопросами, Додсон сделал еще одно наблюдение. Эуглоссины-самцы, покинув гнездо, больше в него не возвращаются. Ведут бродячую жизнь. Найдут в цветках нектар, попьют и сыты. Но к своим орхидеям летят обязательно. Не найдя орхидей, остаются без душистых запасов. Без них умирают. Зато, обеспеченные по потребностям, живут по шесть месяцев —и тогда среди пчел становятся долгожителями. Цепочка связей: орхидеи—ароматы—пчелы эуглоссины—долголетие—намечена. Пока это предположение. Нужны новые факты, новые наблюдения.
Нужно объяснить и то, что уже известно. Рассказывают о чудачествах новогвинейской птички садового шалашника, которая обожает цветки орхидеи дендроби-ум. Шалашник — единственная из птиц, которая любит орхидеи не за материальные блага, а за их красоту. Соорудив гнездо из палочек и лиан, устелив его свежим мхом, шалашник приносит своей подруге цветки дендро-биума. Он украшает ими вход в гнездо. Как только начинают вянуть, приносит новые. Эстетика у шалашни-ка — на первом месте. Но кто может поручиться, что и здесь не играют роли запахи? Или причина другая?
А теперь о некоторых странностях самих орхидей. Они могут отгонять нежелательных насекомых. Делается это довольно изощренными методами.
У орхидеи-молота губа скроена так, что напоминает миниатюрный молоточек, который может изменять свое положение, двигаясь как бы на шарнире. Чуть только насекомое заденет за краешек губы, молоток размахнется и ударит. До сих пор не удалось выяснить причину крайней чувствительности ударного механизма молоточка. Думают, что скорее всего это—способ избавиться от слишком тяжелых насекомых, которые могут перегрузить цветок и обломать лепестки. Лучше заранее отпугнуть тяжеловесов.
И уж совсем непонятно сходство цветка европейской кукольной орхидеи ацераса человекоподобного с маленькой фигуркой человека. Ноги у фигурки желто-коричневые, руки — тоже, словно она одета в коричневый комбинезон. Светлое лицо обрамлено зеленоватым капюшоном. На лице при известной доле воображения можно разглядеть глаза, нос, рот и даже усы. И все это достигается с помощью нескольких лепестков и чашелистиков.
А чего стоят белые цветки перистерии высокой—национального растения Панами, Они предстают в виде вороха простынь и подушек, ср^эд которых гордо красуется белый голубь с красноватым клювом и головой, горестно поникшей в глубокой задумчивости. Если перебрать все 25 или 30 тысяч видоворхидей (как-никак 10 процентов цветочного царства!), сколько еще подобных творений природы можно найти. Есть похожие не только на голубей и кукол, но и на ящериц и на лягушек.
Однако самую большую сенсацию в мире вызвали все-таки не зверо-, птице- и человекоподобные орхидеи, а совершенно невзрачные и абсолютно незаметные путнику подземные представители этого разнокалиберного семейства в Австралии. Ризантеллю Гарднера обнаружил в 1928 году фермер Д. Тротт, раскорчевывая лесной участок под пашню. Плуг выворотил несколько кусков растения возле гниющего пня дерева мелалеуки. Оно выглядело совершенно бесцветным, как и полагается подземному жителю. Мясистые белые корни. Мелкие белесые цветки в густых, как у маргариток, корзинках. Хлорофилла нет. Жизнь рассчитана на союз с грибами. Еще два раза находили ризантеллю, и при таких же обстоятельствах —истерзанные плугом куски, из которых с трудом удалось составить растение, как из кубиков картинку.
В 1943 году в 3218 километрах к востоку нашли другую достопримечательность—криптантемис Сляте-ра. Тоже под землей. Цветки ее не доходили на два сантиметра до поверхности, однако были оплодотворены, и в них завязались нормальные семена. К 1975 году в Австралии нашли всего четыре криптантемиса.
Ботаникам — новые заботы. Надо решить уйму проблем. Как появились подземные орхидеи? И кто их опыляет? Может быть, они самоопыляются? Или на них работают почвенные насекомые?
Насчет зловещего пока умолчу, а вот о таинственности можно привести великое множество примеров, и тут Даддингтон не ошибся. Но сначала попробуем составить себе представление о типичной орхидее. Трудно, конечно, все 20—30 тысяч видов семейства орхидных свести к единому образу. Одни орхидеи живут на земле, другие— на ветвях деревьев. У наших северных орхидей листья на зиму опадают, у тропических — нет.
Однако нечто общее все-таки есть. И в первую очередь —мелкие семена. Даже и не мелкие, а наимельчайшие. Как пыль. Как споры грибов. В одной коробочке— сотни тысяч, миллионы штук. Понятно, что когда коробочка раскрывается, то не всегда они падают на землю. Малейшее дыхание ветерка, и облачко семян взмывает в воздух, как струйка дыма, как клочок лесного тумана.
Заметьте: семян — масса, а орхидеи так редки. Почему? Сам Ч. Дарвин, больше других в свое время поработавший с орхидеями, в итоге горестно воскликнул: \»Что задерживает безграничное размножение орхидей на земном шаре — неизвестно!» Это тайна номер один.
Тайна номер два — противоречие во внешности. Скучное однообразие плодов и семян. Листьев и стеблей. И потрясающее разнообразие цветков. Правда, и здесь не обошлось без исключений. Среди стандартных узких лилиеподобных орхидейных листьев (без всяких вычурностей и украшений, без резной утонченности, которая так свойственна бобовым, зонтичным и папоротникам) выделяется лист дендробиума огуречного. На родине, в Австралии, его называют огуречной орхидеей. На ползучем корневище, без стебля, появляются сочные, мясистые листья с такими же пупырышками, как на колючих маленьких огурчиках — корнишонах, которые так аппетитно выглядят в консервных банках. Размер огуречноподобных листьев совпадает с корнишонами— около дюйма (2,4 сантиметра) в длину. От основания листьев вырастают цветки. В большой группе дендробиумов нет другого вида, похожего на огуречный.
Тайна номер три — связь с грибами. Собственно говоря, сама связь давно известна. Не совсем ясна ее причинность. Если крошечное семечко орхидей прорастет, то надо очень долго ждать, пока зазеленеет всход. Иногда год. Другой раз и десять лет. Десять долгих лет лениво проклевывается семечко, в котором запасов-то почти никаких нет. Питанием его снабжает гриб, который в союзе с орхидеями. Но что получает гриб от микроскопического семечка, какую пользу? Для орхидеи— явная выгода. А для гриба? В Крыму ботаники в который уж раз сеют семена орхисов и офрисов рядом со взрослыми растениями. Всходов нет. Может быть, не срабатывают грибы? Но почему?
Тайна номер четыре — цветение орхидей. В малайских лесах на огромных площадях в один и тот же день зацветает орхидея дендробиум круменатум. Пытались с чем-то связать вспышку цветения. Заметили: какую-то роль играют грозы. Одни виды цветут через неделю после грозы. Другие через восемь. Третьи через одиннадцать дней. В чем дело? В электрических разрядах? В дождях? Сейчас остановились на температуре. После дождей она быстро падает. Но только ли эта причина действует?
Конечно, постепенно жизнь орхидей проясняется. Еще в прошлом веке английский натуралист, близкий друг Ч. Дарвина А. Уоллес, встретив на Мадагаскаре ангрекум полуторафутовый, был поражен огромным шпорцем цветка. Он вытягивался полуметровой узкой трубкой, как длинный белый хлыст. На дне шпорца—нектар. Добыть его, очевидно, могло существо, которое обладало хоботком такой же длины. Уоллес решил, что такое насекомое существует. Искал и не нашел. Предсказал—будет найден огромный мотылек, опылитель ангрекум а Убеждал натуралистов продолжать поиски с той же настойчивостью, с какой астрономы в свое время искали на небе предполагаемую лланету Нептун.
Как смеялись энтомологи над этим предсказанием, которое подтвердил и сам Дарвин. Но довольно скоро на Мадагаскаре поймали мотылька с хоботком в полметра длиной. В 1903 году его нарекли именем ксантолан Моргана. И добавили—предсказанный.
Орхидеи установили такую тесную связь с насекомыми, что у каждого вида — свои опылители. Многие ятрышники опыляются пчелами, ярко-красные дизы из Южной Африки — птицами, а некоторые из башмачков— навозными мухами. Натуралист Д.Стюарт, собирая на острове Большой Комор орхидею цирропеталюм зонтичный, долго не мог понять, почему его преследует запах тухлой рыбы. Он никак не мог отделаться от назойливого аромата, пока не обнаружил, что он исходит от цветка орхидеи, который держит в руках. Это способ привлечения маленьких мух.
Насекомых орхидеи привлекают чем могут. На этот счет у них выработались дьявольски изощренные приспособления. Причем орхидеи получают от этого выгоду, насекомые же обычно никакой. Видный нидерландский ботаник Л. ван дер Пейл назвал их за это экологическими паразитами. Дело дошло до того, что цветки некоторых орхидей приняли вид насекомых. Это наземные орхидеи офрисы. В Европе, например, известны три офриса, которые копируют мух, пчел, ос. Одни названия чего стоят: офрис мушиный, офрис пчелиный, офрис осиный.
Сцена опыления разыгрывается примерно так. Самец любого из этих насекомых, появившись на свет, летит искать подругу жизни. В это время подруг еще мет, И вдруг искатель счастья видит свою суженую, сидящую на стебельке орхидеи. Он, конечно, не подозревает, что это лишь обман. Копия отлично сработана. Насекомое устремляется к ложной подруге. Происходит брачная церемония. А во время нее и опыление, столь нужное для орхидеи.
Обман обнаруживается позднее, когда вылупляются самки. Тогда ни один самец не ошибется и не полетит к цветкам орхидей. Да это уже и не нужно. Опыление совершено. Цель достигнута. Экологические паразиты— в выигрыше. Для насекомых снова никакой выгоды.
Но этим не кончаются уловки орхидей. Не меньшую пользу приносит им обличье мнимого врага. Борьба с мнимым врагом разыгрывается в разных местах тропиков. Но лучшее место для наблюдений — морское побережье Эквадора. Действующие лица: из орхидей — онци-диум хифематикум, из пчел — представители рода центрис.
Центрисы имеют свою собственную территорию, которую их самцы надежно охраняют от нашествий других насекомых. Если мимо движется посторонний, чужой, немедленно вылетают на перехват и атакуют ударами в лоб. Бывает, что соцветия онцидиума окажутся на подопечной территории центрисов. Чуть дунет ветерок, нежные цветки качаются, напоминая пляску насекомых. Для центрисов это сигнал: обнаружен враг.
Вылетают навстречу. На цветки не садятся. Идут на таран. С разгону налетают, толкают, бодают. Считают, что таким методом отгоняют непрошеных посетителей,
Во время удара пластинки склеенной пыльцы— поллинарии—прилипают между глаз. Пока пчела соберется с духом, чтобы стремиться к следующему мнимому врагу, поллинарии разворачиваются таким образом, чтобы попасть на пестик. Во время следующей атаки насекомое не должно ошибиться ни на миллиметр. К их чести нужно сказать: промахи случаются очень редко. Для ориентировки пчел на боковых лепестках венчиков имеются пестрые поперечные полосы, как огни на взлетной полосе аэропорта. Итак, мнимый враг отогнан.
Опыление совершилось. Снова выгода для орхидей. И никакой пользы для насекомых.
Иной способ обмана у австралийской орхидеи кало-хилуса полевого. Самый большой лепесток цветка—губа—покрыт красно-коричневыми волосками. Они блестят глянцем, как металлические. У основания губы—две железки, с виду похожие на глаза. Дунет ветер—волоски зашевелятся. Ложные глаза засверкают. Кажется, что ползет насекомое.
Столь яркая внешность цветка привлекает ос из рода кампсомерис. Самки ос имеют обычай откладывать яйца не куда попало, а в тело других насекомых. Личинка их, съедающая тело своего хозяина, в этом случае обеспечена пищей надежно. Оса подлетает к цветку калохилуса и, думая, что перед ней насекомое, вонзает свой яйцеклад в губу с металлическим блеском волосков. Пока она Проделывает эту процедуру, опылительный механизм срабатывает. Выведутся ли личинки в теле цветка? Если и выведутся, есть им будет нечего.
Результат? Выигрыш у орхидей. Проигрыш у ос.
Не всегда еще понятно, какая сила притягивает насекомых к орхидеям. Даже у такого обычного вида, как наш лесной башмачок (башмачок настоящий с коричневыми лепестками и крупной желтой губой, похожей на башмак). Долгое время спорили, что привлекает насекомых к башмачку, да так и не решили. Может быть, запах? По крайней мере, маленькие одиночные пчелы из рода андрена стремятся к нему постоянно. Находят отверстие. Оно большое. Войти внутрь удобно. Входят.
А дальше все происходит как у хищных растений. Желтый лепесток-губа оказывается ловушкой. Пчелка соскальзывает внутрь, на дно. Правда, здесь нет кислой жидкости. Нет ферментов, которые растворили бы жертву. Да орхидеям это и не требуется. Попав внутрь губы башмака и не обнаружив ничего съестного, пчелка силится выбраться обратно. Но внутри так тесно, что взлететь невозможно. Выползти тоже нельзя: края выходного люка завернуты внутрь. Они, как козырек, через который не перебраться. И тут андрена замечает светлые окошечки в желтой стене своей темницы. Не выход ли? Насекомое устремляется к окошкам. Но путь преграждают пыльники и пестик столбика. Протискивается с трудом. Всю спинку измажет в липкой пыльце. Наконец обнаруживает настоящий выход. Обрадованная пчелка покидает желтую тюрьму, так и не получив для себя ничего существенного. Снова один — ноль в пользу орхидей.
Взаимоотношения людей с орхидеями не всегда складывались благоприятно. Все началось с того, что некий путешественник привез из Южной Америки первую тропическую орхидею—он цидиум двулистный. Уверил, что висела в каюте корабля и цвела все долгое плавание совершенно без почвы. Над рассказом многие от души смеялись, однако нашлись такие, что поверили. А когда убедились, что путешественник прав, началась орхидеемания. Каждому захотелось иметь цветок, растущий без почвы,
В Южную Америку бросились искатели приключений, сменив мягкие кресла на седла лошадей. Некоторые возвращались богатыми Другие не возвращались совсем. Те, что добирались до дому, рассказывали о магических свойствах орхидей. И чем вычурнее был рассказ, тем выше поднимался спрос на тропические сувениры. Один за другим вырастали стеклянные дворцы-оранжереи.
Пожалуй, ни одно семейство растений не грабили так беззастенчиво, как орхидных. В свое время в английском городке Сент-Альбансе жил некий Сандерс—король орхидей. Его фирма посылала сборщиков в страны Латинской Америки. Те разыскивали самые красивые виды. Отправляли хозяину ящики с живым грузом.
Один чуть жизнью не поплатился за жадность. Собрал 17 тысяч штук самой красивой орхидеи—кат-тлеи-рекс. Погрузил ее а семь ящиков. Не успел отправить, как в дом ворвались солдаты. Думали, что в ящиках драгоценности. Оверслей, как звали сборщика, едва унес ноги. Солдаты, обнаружив растения, побросали ящики и удалились. Груз ушел в Англию. Когда Сандерс получил ящики, он поразился жадности Оверслея. Посылая его для дальнейших сборов в Чили, советовал быть поэкономнее.
Конечно, не один Оверслей рыскал по лесам Латинской Америки. Как ни велико орхидейное семейство, но очень скоро из тропиков вывезли все эффектные виды. Новые виды стали встречаться все реже. Они уже не оправдывали затрат на долгое путешествие. Соответственно стали расти цены на редкие виды. Однажды за экземпляр редкого вида каттлеи запросили 600 фунтов стерлингов. Не всякому богачу стали по карману такие цветочки. И вот в 1907 году произошло событие, о котором в Англии помнят до сих пор. Мэр Девоншира приказал заложить взрывчатку в свой хрустальный дворец-оранжерею и нажал на спусковой механизм. Доли секунды, и огромное здание взлетело на воздух вместе со своими зелеными тропическими поселенцами.
За орхидеями охотятся до сих пор. Во что обходится такая охота? Исчезают из лесов орхидеи —еще полбеды. Хуже другое. В погоне за орхидеями нужно взбираться на высокие деревья. Проще срубить. Так и поступают. Перед второй мировой войной особенно ценилась орхидея одонтоглоссум криспус. Продавали ее по 1720 гиней П806 фунтов стерлингов) за штуку. Один преуспевающий делец собрал в джунглях Колумбии 10 тысяч штук. Для этого он срубил… четыре тысячи деревьев! И уж совсем недавно, в 1976 году, другой охотник за растениями напечатал в журнале орхидейного общества большую статью о том, как, пытаясь добыть редкий вид орхидеи, повалил дюжину лесных деревьев-гигантов. Решить задачу по-другому у него, видимо, ни ума, ни храбрости не хватило.
Недавно английский ботаник В. Дункаф попытался собрать сведения о самых крупных, самых долголетних, самых красивых растениях. Не обошел и орхидеи Самое крупное соцветие у малайского вида грамматофиллюм прелестный. Оно состоит из 30 более мелких кистей. В каждой кисти по сотне цветков. Каждый цветок размером с чайную чашку. В таком виде соцветие возвышается на два с половиной метра, а само растение—метров на восемь Самая маленькая орхидея обнаружена в Венесуэле, Высотой немногим больше сантиметра.
А вот какая из орхидей самая красивая, тут вкусы расходятся. Слишком много красивых. Некоторым кажется, что красивы все 30 тысяч видов. Но большинство выбирает ванду голубую из лесов Бирмы и Ассама. Несколько этажей желобчатых вечнозеленых длинных листьев у ванды. Кисть крупных голубых цветков. Один из почитателей рода ванда писал а 1915 году, что род можно разделить на три группы. В первую войдут солидные и уважаемые виды, вроде ваиды трехцветной, во вторую—легкомысленные и элегантные типа еанды Гукера, в третью—благородные и гордые патриции, и среди них ванда голубая. Описать ее трудно. Надо увидеть.
Соблюдая истину, нужно сказать, что жителям тропиков, которые привыкли к своим кричаще ярким орхидеям, больше нравятся северные скромные наземные виды. Не так давно в городе Меделине в Колумбии состоялась VII Всемирная орхидейная конференция, К ее открытию в Меделин доставили в полном цвету башмачок бесстебельный. Эта орхидея вызвала всеобщее ликование.
Если бы колумбийцы знали, сколько разочарований и неудач принесли северные орхидеи европейцам. Те самые садоводы, которые легко и свободно выращивали самые вычурные тропические виды, с отчаянием брались за свои, европейские. До сих пор не всегда и не всем удается утвердить в садах обычнейший вид—башмачок настоящий. А в лесах его желтая тусрелька, отороченная коричневыми лепестками, мелькает все реже и реже. Башмачок настоящий уже попал в Красную книгу, Он охраняется в нашей стране, в странах Восточной Европы и в других местах.
Но кое-где и запрет не оказал нужного действия. На Британских островах он считается самым редким растением. К 1974 году остался в диком виде всего один экземпляр! Потом нашли, правда, второй. Но где этот второй — известно только узкому кругу лиц. Место находки держится в строжайшей тайне. Если узнают садоводы — выкопают и утащат к себе на участок. Так было не раз. В Англии башмачок исчез из дикой природы именно благодаря усилиям садоводов. Каждому хотелось иметь у себя в саду редкий вид.
Бывает, что башмачок исчезает, если его просто срывают для букета. Под землей у него толстое черное корневище, корявое, как старая велосипедная цепь. На нем, как шарнирные сочленения на цепи, круглые вмятины—остатки от бывших стеблей. Часто на корневище бывает всего один стебель. Сорвешь его, и на следующий год вырастет новый побег. Но если срывать слишком часто, корневище истощит запас питания и погибнет.
Иногда кажется, что вмешательство людей в жизнь природы на руку башмачкам. Вырубят сосновый лес, вырастет на его месте молодой осинник, а в нем так густо разрастется башмачок пятнистый, что оттеснит все другие травы. Его тонкие корневища куда более мобильны, чем у настоящего. И на них возникает много побегов с цветками. Но горожане рвут целыми охапками. Утаптывают почву, лишая корневища воздуха. И пятнистый башмачок, так упорно цепляющийся за жизнь, постепенно исчезает.
А теперь о том, почему орхидеи кажутся зловещими. Я не знаю, что имел в виду К. Даддингтон, когда присвоил им такой эпитет. Но могу сослаться на нашего соотечественника, профессора А. Цингера. Вспоминая свои гимназические годы, ученый рассказывал, как однажды он приехал в деревню на летний отдых. После московского шума его ожидало пение соловьев, переговоры лягушек и восхитительный сон на матраце, набитом свежим сеном.
Однако ожидания не сбылись. Кошмары всю ночь мучили гимназиста. То он опаздывал на поезд. То не мог ответить на экзамене. Встал с головной болью и обнаружил виновника происшествия: букет ночной фи-aj iKH—любки двулистной, которую с вечера поставили в комнату. Она так изящна маленькими белыми цветками. Так нежно пахнет. Запах оказался коварным. Зловещим.
Несомненно, запах нужен для привлечения насекомых, бывает, насекомые в погоне за ароматами орхидей так нанюхаются, что совершенно одурманиваются. В особенности пчелы—посетители тропической орхидеи конгоры квинквинервис. Нанюхавшись конгоровых ароматов, пчела теряет ориентировку и в состоянии невменяемости опрокидывается на спинку. Скользит по наклонной плоскости цветка. Съезжая мимо пестика, оставляет на нем пыльцу с того цветка, где была раньше. Потом едет мимо тычинок и невольно соскабливает с них пыльцу для нового опыления.
Некий костариканец сообщил о другом случае. Он вышел в сад, чтобы срезать соцветие катазетума.
Цветки этой орхидеи невзрачные, зелено-желтые, но пчелы возле них толкутся постоянно. Их привлекает аромат аниса, смешанный с запахом свежих фруктов. В особенности силен запах по утрам. Тогда он для пчел прямо-таки неотразим. Срезав нужное растение, костариканец направился к дому. Обычно тихие и смирные пчелы на этот раз с воем устремились за ним и проследовали в комнату. Не зная, как отделаться от гудящего эскорта, обладатель катазетума сунул соцветие в ящик письменного стола. Озлобленные пчелы облепили письменный стол, силясь проникнуть внутрь.
Чем только не пахнут орхидеи! Медом и свежим сеном. Ванилью и гвоздикой. Корицей и анисом. Фиалками и трупами. В последние годы биологи решили произвести инвентаризацию запахов. Выбрали 150 видов. Выделили 150 веществ. У одной орхидеи может быть от трех до восемнадцати запахов. Смесь у каждого вида своя. И свое насекомое-опылитель.
Американский профессор-ботаник из Майамского университета К. Додсон попытался проследить, как пчелы эуглоссины, живущие в западном полушарии, пользуются этими веществами и почему их так завораживает запах орхидей. Эуглоссины садятся на цветок и начинают скрести его лапками. Скребут, подчищают, собирают щеточками на передних ногах и складывают про запас на голени задних лапок. Взлетят, попорхают, погудят и снова садятся, снова скребут. Проделав эту процедуру, пчелы теряют обычную осторожность. И их можно тогда свободно поймать рукой.
Зачем им душистые вещества\’\’ Поскольку собирают их только самцы эуглоссин, сначала думали, что для привлечения самок. Однако сами по себе эти вещества самок не привлекают. Тогда решили, что орхидейными запахами самцы метят свою территорию. Может быть, запахи орхидей, переработанные в теле пчелы, превращаются в привлекающие вещества—аттрактанты?
Раздумывая над этими вопросами, Додсон сделал еще одно наблюдение. Эуглоссины-самцы, покинув гнездо, больше в него не возвращаются. Ведут бродячую жизнь. Найдут в цветках нектар, попьют и сыты. Но к своим орхидеям летят обязательно. Не найдя орхидей, остаются без душистых запасов. Без них умирают. Зато, обеспеченные по потребностям, живут по шесть месяцев —и тогда среди пчел становятся долгожителями. Цепочка связей: орхидеи—ароматы—пчелы эуглоссины—долголетие—намечена. Пока это предположение. Нужны новые факты, новые наблюдения.
Нужно объяснить и то, что уже известно. Рассказывают о чудачествах новогвинейской птички садового шалашника, которая обожает цветки орхидеи дендроби-ум. Шалашник — единственная из птиц, которая любит орхидеи не за материальные блага, а за их красоту. Соорудив гнездо из палочек и лиан, устелив его свежим мхом, шалашник приносит своей подруге цветки дендро-биума. Он украшает ими вход в гнездо. Как только начинают вянуть, приносит новые. Эстетика у шалашни-ка — на первом месте. Но кто может поручиться, что и здесь не играют роли запахи? Или причина другая?
А теперь о некоторых странностях самих орхидей. Они могут отгонять нежелательных насекомых. Делается это довольно изощренными методами.
У орхидеи-молота губа скроена так, что напоминает миниатюрный молоточек, который может изменять свое положение, двигаясь как бы на шарнире. Чуть только насекомое заденет за краешек губы, молоток размахнется и ударит. До сих пор не удалось выяснить причину крайней чувствительности ударного механизма молоточка. Думают, что скорее всего это—способ избавиться от слишком тяжелых насекомых, которые могут перегрузить цветок и обломать лепестки. Лучше заранее отпугнуть тяжеловесов.
И уж совсем непонятно сходство цветка европейской кукольной орхидеи ацераса человекоподобного с маленькой фигуркой человека. Ноги у фигурки желто-коричневые, руки — тоже, словно она одета в коричневый комбинезон. Светлое лицо обрамлено зеленоватым капюшоном. На лице при известной доле воображения можно разглядеть глаза, нос, рот и даже усы. И все это достигается с помощью нескольких лепестков и чашелистиков.
А чего стоят белые цветки перистерии высокой—национального растения Панами, Они предстают в виде вороха простынь и подушек, ср^эд которых гордо красуется белый голубь с красноватым клювом и головой, горестно поникшей в глубокой задумчивости. Если перебрать все 25 или 30 тысяч видоворхидей (как-никак 10 процентов цветочного царства!), сколько еще подобных творений природы можно найти. Есть похожие не только на голубей и кукол, но и на ящериц и на лягушек.
Однако самую большую сенсацию в мире вызвали все-таки не зверо-, птице- и человекоподобные орхидеи, а совершенно невзрачные и абсолютно незаметные путнику подземные представители этого разнокалиберного семейства в Австралии. Ризантеллю Гарднера обнаружил в 1928 году фермер Д. Тротт, раскорчевывая лесной участок под пашню. Плуг выворотил несколько кусков растения возле гниющего пня дерева мелалеуки. Оно выглядело совершенно бесцветным, как и полагается подземному жителю. Мясистые белые корни. Мелкие белесые цветки в густых, как у маргариток, корзинках. Хлорофилла нет. Жизнь рассчитана на союз с грибами. Еще два раза находили ризантеллю, и при таких же обстоятельствах —истерзанные плугом куски, из которых с трудом удалось составить растение, как из кубиков картинку.
В 1943 году в 3218 километрах к востоку нашли другую достопримечательность—криптантемис Сляте-ра. Тоже под землей. Цветки ее не доходили на два сантиметра до поверхности, однако были оплодотворены, и в них завязались нормальные семена. К 1975 году в Австралии нашли всего четыре криптантемиса.
Ботаникам — новые заботы. Надо решить уйму проблем. Как появились подземные орхидеи? И кто их опыляет? Может быть, они самоопыляются? Или на них работают почвенные насекомые?