Жизнь на суше и в океане

Под такой вывеской выступает в Европе арум. Пятнистый арум, такой знакомый, вездесущий, сто раз описанный в учебниках и популярных книгах, хотя до конца еще не понятый. Арум типичное растение семейства аронниковых. Соцветие-початок, окутанное покрывалом. Противный запах, привлекающий мух. Красные ягодки плодов. В отличие от других видов у арума пятнистого масса имен.
   Первое и самое употребительное—лорды и леди. У лордов — верх початка красный, у леди — желтый. Почему они разного цвета, еще не выяснили. И у тех и у других есть и женские и мужские цветки.
   Вторым названием — кукушкин кувшин—растение обязано покрывалу. Низ покрывала как широкий сосуд. В середине сужается, вверху снова расширяется однобоким открытым горлышком. Из него торчит конец початка.
   Даше идут менее понятные имена: просыпающийся дрозд, нахальное дитя. Может быть, показалось, что покрывало похоже на гнездо, из которого выглядывает птичка (початок), или на пеленки, где покоится ребенок?
Но как возникло самое длинное название, разгадать пока не удалось. Оно звучит примерно так: «Китти, спустись вниз на дорожку, подпрыгни и поцелуй меня!\»
   Характеристика арума будет неполной, если умолчать о клубнях. Они не столь внушительные, как у аморфофаллюса, но тоже содержат отличный крахмал. Он такой белизны, что кажется, белее на свете ничего и быть не может.

Люди, не искушенные в ботанике, все растения с воронковидным цветком зовут то лилиями, то колокольчиками. Каллу называют лилией, хотя то, что считают цветком,— не цветок, а покрывало. Соцветие-початок спрятано в глубине покрывала и лишь немного выглядывает из него.
   Калла эфиопская особого описания не требует. Ее часто выращивают в оранжереях. Белое покрывало. Все остальное —зеленое. Зеленые стреловидные листья. Зеленые стрелки соцветия.
   Белоснежные каллы у нас—символ торжественных встреч. Они—на свадьбах, на юбилейных церемониях. На родине, в Южной Африке, калла эфиопская—надоедливый сорняк. На влажных лугах теснит другие травы.
   Толстые крахмалистые корневища — ризомы — постоянно выгоняют новые побеги и листья. Чтобы калла не бесчинствовала, ризомы выпывают и кормят ими свиней. Правда, свиньии сами добывают  их из-под земли. За это каллу прозвали поросячьей или свиной лилией.
    Вдали от родины калла ведет себя no-разному. В суровой Великобритании ее держали в оранжереях. Летом — на воле. По ошибке осенью оставили под водой. Вода застыла сверху ледяной коркой. Думали, растение погибнет. Вышло наоборот. Подо льдом калла сохранилась.
    В Западной Австралии она ускользнула из садов. На юге расселилась по влажным местам, воспользовалась тенью эвкалиптов. И теперь там никто не верит, что калла пришлая Все считают ее исконно своей, австралийской Кстати, название каллы—эфиопская—не совсем верно. Она не из Эфиопии. Она—капская, с самого юга Африки.

Древний палеозойский ландшафт можно увидеть в наше время, если отправиться в болотистые низины Новой Гвинеи. Огромные пространства здесь пока еще заняты лесами саговых пальм из рода метроксилон. Метроксилон невысок: метров десять для него предел. Зато раскидист. Во все стороны торчат длинные перистые листья. Пальма легко дает поросль, отчего образуется чаща неимоверная. На свободные участки и заброшенные огороды метроксилон наступает сплошной стеной, приводя в трепет местных жителей.
   Жизнь саговой пальмы коротка. Двадцать лет—предел. Но и эту короткую жизнь пальме обычно прожить не дают. Если доживет, над стволом поднимается могучее двухметровое соцветие и длинные ветви пальмы печально согнутся под грузом плодо. Один раз в жизни цветет метроксилон.
   Жители знают, что вырастить столь громоздкое сооружение пальме помогает большой запас питательных веществ в стволе. Пятнадцать лет копит метроксилон крахмал в стволе. Его набирается почти целая тонна. Не дожидаясь цветения, пальму срубают. Рассекают ствол вдоль и выгребают мучнистую сердцевину. Пекут оладьи и совершенно обходятся без риса. Есть и другие виды саговых пальм. Они растут по многочисленным островам: на Молуккских—метроксилон растопыренный, на Соломоновых—соломонский, на Новых Гебридах —метроксилон Варбурга.
Пальмы корифы совсем другие Листу них не перистый, а веерный. Живут не двадцать лет. а много дольше. Бывают много выше, хотя и не все. И все же есть у них кое-что общее. Однако вначале о цейлонской пальме тени—таллипоте.

Говорят, что поверить в существование тейсмании можно, только увидев пальму собственными глазами. Представьте себе пучок ромбовидных листьев на длинных черешках, которые торчат из земли густым букетом. Высотой с двухэтажный дом. Ствола у большинства видов над землей не видно. Соцветие—множество молочно-белых цветков — спрятано внутри кроны.
   Селится по склонам холмов в Бирме, Малайе и до самых Новых Гебридов. Все это влажные места.
   Дожди постепенно смывают почвенный слой, а сверху наносит новые порции земли. Почва постоянно обновляется. На таком зыбком грунте удержаться трудно, в особенности всходам. Тейсмания приспособилась по-своему. Чуть только появится всход, он втягивается в глубь почвы сантиметров на дсять.
   Взрослые к дождю безразличны. Листья выдерживают любой ливень. Из них получаются отличные крыши для хижин. Дождь грохочет по тейсманиевой крыше, как по гофрированному железу. Листья заменяют местным жителям зонты. Каждый раз, идучи к соседу, срезают новый лист. Дожди льют часто. Листьев требуется много. От былого обилия пальм мало что осталось.
    Биологи тем временем никак не могут раскачаться, чтобы изучить тейсманию досконально. Ботаники прикидывают, как бы им втиснуть трехметровый лист в гербарную папку И хоть открыли тейсманию сто лет наэад, до сих пор неизвестно, как распространяются ее плоды. Они круглые, но с неровной, шишковатой поверхностью. Катятся плохо и далеко от материнский деревьев не удаляются. Наверное, в места более отдаленные плоды транспортирует зверье. Но и об этом, кажется, никто не написал. А ведь тейсмания не малая травка.

Путешественник, вступающий под сень тропического леса в Южной Азии, сделав несколько шагов, чувствует, что его схватили за одежду. Оборачивается. Видит кривой острый шип коленчатой лианы. Шип держит его и не пускает вперед. Так происходит первое знакомство с ротангом.
   Географ И. Пузанов, побывавший в свое время в малайских лесах, проклинал ротанг неоднократно. Пальма-лиана постоянно подшучивала над ним. То срывала с головы тропический шлем, то раздирала в клочья одежду. То выбивала из рук палку, уцепившись за полированное дерево.
   В молодости ротанг отличается необыкновенной красотой. Ни комнатные пальмы, ни разные другие представители этого семейства, населяющие южные парки, не идут ни в какое сравнение с ротангом. В девственном лесу ротанг начинат жизнь невиным рас-еньицем. Его коленчатый стебель, удлиняясь, ползет между травами и папоротниками. Встретив ствол крупного дерева, лиана взбирается на него с помощью шипов. Шипы вырастают на концах листьев.
   Достигнув вершины, ротанг получает наконец свою порцию солнца. Но тропический ураган нередко срывает его и швыряет на землю. Падая, лиана сворачивается в несколько колец, как шланг пожарной машины. Распластывается у подножия приютившего ее дерева. Верхушка ротанга снова устремляется вверх по стволу и вторично достигает вершины. Новый ураган и на этот раз сбрасывает непрошеного гостя. И ротанг начинает все сначала. Так может повториться несколько раз.
   В итоге гибкая пальма достигает фантастической длины. В конце прошлого столетия 70-метровые стволы не считались редкостью. Один из точно измеренных ротангов достигал 240 метров длины, а профессор А. Краснов видел лианы и по 300 с лишним метров.

Сильные дожди льют летом на плоскогорье между рекой Конго и Индийским океаном. Вся равнина покрывается сплошным слоем воды. Среди водной глади остаются незатопленными только небольшие островки леса. Потом наступает жестокая засуха. На затопленных местах вырастают высокие злаки. В злаковниках уживаются немногие деревья. Среди них две пальмы: знакомый нам борассус эфиопский и пряничная пальма дум-дум.
   Пряничной пальму назвали за вкус и внешний вид плодов. Несколько волокнистая мякоть по вкусу напоминает медовый пряник. Внутри — крепкая косточка. Когда академик Н. Вавилов путешествовал в районе Красного моря, он добрался до города и порта Мас-сау—самой жаркой точки планеты. Там плоды дум-дум лежали кучами. Из косточек собирались делать пуговицы. Своим присутствием а расаленных берегах Красного моря дум-дум доказала, что деревья способны жить в самых жестоких условиях жары на нашей планете.
   Однако все-таки главная достопримечательность дум-дума не пряничные плоды и не стойкость к жаре, а ветвистый ствол. Почти все остальные пальмы не ветвятсв Есть, конечно, исключения. Прибрежная пальма нипа, например, растущая в морской воде на Филиппинах и Молуккских островах У нилы вообще никакого стебля не заметно, и ее называют бесстебельной Одни листья Ветвистый стебель ее, как утверждает Э. Меннинджер, находится под землей. Иногда начинают ветвиться обычные неветвящиеся пальмы, но чем вызваны эти ненормальности, никто сказать не может.

Пальмира не вполне оправдывает свое пышное имя. Хоть и высока, более 30 метров, а крона маленькая, точно ее обстригли. Тени дает немного. На Цейлоне даже поговорку сложили, которая звучит примерно так: «От пальмиры тени не больше, чем от козла молока». Однако как ни мала крона, а с годами появляются новые листья, старые же оставляют по себе память в виде многочисленных черешков. Черешки прочные и хорошо вооружены шипами. По этому поводу тоже имеется поговорка: «Боялся змеи, а укусил его черешок пальмиры!» Колючие черешки хорошо используют птицы. В особенности для ночного отдыха. Знают: в колючем убежище хищник не тронет,
   В благодарность за ночлег птицы оставляют на черешках кучки помета. В них—целый арсенал семян. Вырастает на черешках настоящая выставка всеозможных растений. Среди них частый гость—фикус. Крошечный фикусик пускает вниз корни. Стволами обвивает хозяйку со всех сторон. К старости пальмира оказывается как бы в решетчатой клетке: в живом цилиндрическом ящике, из верхушки которого торчит ее жалкая крона.

В Индийском океане издавна встречали огромные, как каравай хлеба, орехи. Еще в XVI веке их подбирали моряки возле Явы и Суматры, возле Индии и Мальдивских островов. Никто не знал, откуда эти орехи и на чем растут. Говорили разное: что это плоды гигантских морских пальм, которые живут под водой. Не забыли и о рае, предположив, что это—плоды именно того райского дерева, которое соблазнило библейскую Еву (не ясно только, как могла Ева откусить кусок от грубой, деревянной оболочки!).
   У плода есть выемка, словно от него и вправду откусили часть. От этого он кажется как бы двойным, и англичане называют его «дабль-коконат», то есть двойной кокос. Он и по величине соответствует примерно двум кокосовым орехам: в поперечнике сантиметров шестьдесят.
   Иногда двойные косы находили на берегах Индийского океана, но никто и никогда не видел, чтобы орех на песке прорастал. Под прочной оболочкой всегда оказывалось гнилое ядро. Живую пальму обнаружили впервые в 1743 году на крошечном островке Прейслин. Он всего 12,8 километра длиной. Спустя 27 лет обнаружили целый лес двойных кокосов на соседних кусочках суши—островках Курьезе и Раунде.
   Все они — из группы Сейшельских островов на перепутье между Индией и Африкой. За тысячу миль от континента. Из 33 островов архипелага двойной кокос оказался только на трех. По имени островов пальму назвали сейшельской.
    С тех пор многое изменилось на Сейшелах. Горели леса. Стволы пальм рубили на дрова. (И сейчас бывают такие случаи.! На Раунде остались только пни. Удалось спасти двойные кокосы только в двух резерватах. Пересчитали поштучно. Уцелело пять тысяч стволов. Нои там леса их сильно нарушены. Сможет ли еыжить сейшельская пальма в новом окружении, покажет будущее.

Кокос не блещет красотой. Ствол кривой. Крона жидкая. Листьев мало. Профессор А. Краснов, попав на остров Шри-Ланка в конце прошлого века, был крайне разочарован внешним видом королевы пальм. Она показалась ему похожей на метлу.
   Зато кокос вездесущ. Эта пальма расселилась по всей тропической зоне. Причина? На первый взгляд она проста. Плод кокоса—жирный, легкий орех. Прекрасно плавает по морским волнам. Ствол пальмы потому и кривой, что обязан склоняться над водой. В этом случае орех упадет не на землю, а в воду, и волны унесут его подальше от материнской опеки. Прорастет на чужом берегу. Может быть, на другом континенте. Чтобы доказать живучесть ореха, проделали опыт. Сто десять дней держали в морской воде. Всхожести не потерял. а такой срок далеко можно уплыть. И перебраться в другую часть света.
   И все же возникли сомнения. Т. Хейердал решил проверить живучесть кокоса. Для этой цели на плот Кон-Тики во время памятной одиссеи погрузили двести орехов. Часть сложили в корзинах наверху. Другую часть поместили под палубой. Там плескалась соленая вода. Плыли 101 день. Те плоды, что хранились в корзинах, прекрасно выдержали плавание и сохранили жизнеспособность. Орехи, ехавшие под палубой, загнили и погибли. Морская вода просочилась через глазки и погубила зародыш. Опыт Хейердала учит: кокосовый орех плыть по морям может, но к дальним берегам добирается уже негодным. И если кокосовая пальма склоняется над водой, то только для того, чтобы обеспечить ближние круизы плодов. Правда, не все так считают. Другие видят иную причину—стремление пальмы к свету. Доказательства? Они есть: кокосовые пальмы с совершенно прямыми стволами.

  Силуэт пальмы—эмблема юга. Почти все пальмы—жители тропиков. В субтропиках редки. В умеренной зоне их вообще нет. Две трети пальм встречается в Новом Свете, одна треть—в Старом. 240 родов a 3400 видов. Высотой в среднем, как кокос, метров до тридцати. Бывают и по 50 и по 60 метров. Лианы вшестеро длиннее. Некоторые растут почти без ствола, как кустарник. Тогда их называют «пальметто».
  Пальмы известны своей стройностью. Ветвистых среди них нет. Два исключения —пальма дум-дум с берегов Красного моря и яйла, растущая па Филиппинах. Если начинают ветвиться другие, это считается ненормальностью. Образ жизня разный. Кокос предпочитает берега морей. Финиковая пальма —горячий песок пустыни. Саговая— болота. Все неравнодушны к воде. В пустьше то растут не везде, а только там, где ближе влага. Растут и в сметанных лесах и самостоятельно